4 "Острая фаза горя. Душевный пульпит. Тонкое божественное сверло, неторопливо наматывающее на победитовый кончик все еще живую человеческую душу."

Что за тексты у Марины Степновой... Отточенные, образные, вкусные... Но! Что за персонажи у Степновой - сломанные игрушки, ходики без стрелок, люди без...души? Главный герой здесь - гениальный врач, который никогда, кроме короткого времени в детстве, не хотел быть врачом. При этом он диагност такого класса, что

пациент только входил в кабинет, а Огарев уже видел, что с ним, – и чуда в этом было не больше, чем в двух рыбах и пяти хлебах.

Но сломанный ещё в детстве мальчик так и не выправился. И сам он, и люди, которые его окружали постоянно чувствовали, понимали, что

он был словно спрятан в самой глубине идеально отшлифованной ледяной глыбы.

Что может сделать человека таким? Таким, чтобы он сам себе ставил диагноз - "абсолютная тупость сердца"?

Ответ очень простой - нелюбовь. Нелюбовь важного, дорогого человека. Таким в его детстве был отец.

Отец словно загородил собой весь мир. Ему невозможно было понравиться, угодить – в принципе, как ни старайся. Маленьким Огарев пробовал. И не раз. Очень долго Огарев был уверен, что дело в нем самом, просто это он был такой никчемный, неловкий, плохо рисовал, падал с велосипеда, не так держал ложку – отец одним взглядом умел показать: нет, неправильно, бестолочь. Огарев торопливо перехватывал черенок – нет, снова не так. Опять. Бестолочь и есть.

Вот с этим ощущением человек и жил. Работал, зарабатывал славу волшебного доктора, последней инстанции перед Богом, женился ( поставив Анне одно условие - никаких детей) - ровно до того момента, пока в его жизнь не вошла-ворвалась-взорвалась фейерверком Маля... Почему было им суждено встретиться, почему именно она, зачем это было нужно, когда никто не стал от этого счастливым?

Тихие крючки, шестеренки, невидимые зубчики, голубиное перо, невесомо опустившееся на спину всхрапнувшего от усталости быка, – Богу никогда не было жаль времени на мелочи, тонкую подгонку деталей, на милые, Ему одному заметные пустяки.

Это я неправду сказала, что никто не стал счастливым. Счастье было - огромное, такое, что сердце не способно вместить, - но... Милые божьи пустяки - повторение жизни отца в какой-то степени (он же тоже ушёл от жены и нелюбимого ребёнка), которое для отца, вероятно, осталось безнаказанным, но Ивана Огарёва окончательно выбило из колеи и осознание этого, и последующие события.

Вот так и случаются ранние инфаркты – от невозможности сделать выбор, от самого выбора, от того, что – что бы ты ни выбрал – все равно придется жалеть. И только в самом лучшем случае – самого себя.

Огарёв - неприятный человек. Как бы ни стараться понять его, пожалеть этого несчастного нелюбимого ребёнка - у меня не получилось. Гораздо больше мне было жалко его мать, хотя тут тоже - такая жизнь была её выбором, и Анну (в семье Антошку), особенно в той части, где описывается её детство: родители на грани развода, а пятилетняя девочка своим детским умишком доходит, как делать приятное обоим, в надежде, что всё уладится. И у ребёнка практически раздвоение личности:

Как и всякий ребенок, она нуждалась в простом повторении простых вещей. Детский мир – он ведь очень древний, примитивный, плоский. Три простодушных слона, перетаптывающихся на огромной черепахе. Мерное вращение целой вселенной вокруг одной неподвижной колыбели.
Центр мира.
У Антошки этот центр все время смещался, сбивался, как прицел. Ускользал.
Это было сложно.

Зато потом она с одного взгляда определяла сумасшедших. Только вот на Малю ей так и не дали взглянуть... А влюблённый чудо-доктор вспоминал симптомы уже после...

Книга из таких - бьющий по мозгам, заставляющих думать и плакать, причём без использования слезодавильных приёмов. Но есть в тексте моменты, которые автору сложно простить. Ладно - в Союзе было плохо, ладно - сейчас не хорошо, но вот так:

Итальянка с интересом прислушивалась к звукам незнакомой уродливой речи.

Не слишком? Это уже третья книга Степновой, которая стилистически мне напоминает произведения Рубиной, но у Дины Ильиничны я отдыхаю душой от чуткости её персонажей, от их любви к стране, которую, кстати, писательница давно покинула - и тем не менее... А про Марину Львовну иногда прямо хочется сказать, как про одну из героинь этой книги: "Что-то она такое знала про людей <...>. Что-то понимала про них – больше, чем другие. Злая волшебница – но в завязке."