3.5

Сначала парочку «если…»
1. Если вы надеялись с помощью этой книги заглянуть, нет, даже не за железный – железобетонный занавес, отделяющий Северную Корею от остального мира, вас ждет разочарование. Сзади на обложке среди славословий роману от New York Times и Wall Street Jornal вам обещают, что вы заглянете хоть одним глазком в таинственную страну, в бутафорскую страну (каковое определение является откровенным хамством, кмк), так вот не обольщайтесь, так как…
2. Если бы книги были одушевленными предметами, эта бы надо мной хохотала! Это же надо было с таким нетерпением ждать ее выхода, торопиться купить, немедленно начать читать, проглотить залпом 40 страниц, задуматься вдруг: «А что это такое вообще?!», и из официальных рецензий узнать, что это и есть тот самый магический реализм, о полном неприятии которого я тут даже в своем профиле написала)))

Теперь про собственно впечатления. Крайне, просто отчаянно неприятные! Книга-издевка, книга-насмешка, насмешка над народом, живущим в реально катастрофичном обществе. И дело не в том, придуманы или реальны туннельные солдаты, похищения японцев и южнокорейцев, козьи пастбища на крышах многоэтажек, обязательные еженощные отключения света, ослепленные дети, отправленные на тот свет пенсионеры под соусом вранья о райском курорте для них, совсем не в том. Дело в интонациях. Такое ощущение, что автора терзал азарт: еще! еще больше бреда! еще гадостнее, пожалуйста! Это же Северная Корея, так что сами виноваты, мол, нечего прятаться от мира, если не хотите, чтобы о вас бредила та самая сивая кобыла в свои одинокие лунные ночи. Впрочем, русским с американцами там тоже чуток досталось, ну так… для иллюзии равновесия и для маскировки кричащей демонстрации своего превосходства над убогими.

Попытки всерьез «порассуждать богато» о жизни в закрытом обществе выглядят и вовсе безграмотно: заметно, что сей лауреат Пулитцеровской премии тоталитаризм, коммунизм, социализм и культ личности видел лишь в окно автомобиля при ознакомительной поездке в КНДР. Ему мнится, что гражданин при таком режиме может находиться лишь в трех понятных автору состояниях ума и духа: самому быть палачом, люто ненавидеть «Великого Руководителя» или превратиться в беспамятного сумасшедшего. Нет, он что-то такое знает о стокгольмском синдроме, но спроецировать этот диагноз на собственно нацию даже не пытается. Не знает он, что такое в день смерти Сталина горестные рыдания моей прабабушки, потерявшей в ГУЛАГе сына… вот такой он, реальный синдром – искреннее горе от смерти палача своей семьи. Не смешной.

Как итог: гротеск, абсурд – штука в литературе, безусловно, сильная, вот только в рассказе о северокорейской жизни эти приемы совершенно беспомощны, так как действительность там устроена проще, но страшнее. Откуда я это знаю? «Я рожден в Советском Союзе. Сделан я в СССР» ©

P.S. Вот это я выдала порцию недовольства) А ведь черт побери! мне же ни разу не пришла в голову мысль оставить книгу недочитанной. Невероятно, но факт…