5

«Лед» кажется виузальным искусством. Да, это книга, у нее есть более-менее стройный сюжет, пусть и прерываемый садистическими галлюцинациями-фантазиями героя ли, автора ли. Но одновременно с этим я могу представить «Лед» как серию картин или короткометражный фантасмагорический фильм. Почему эта книга все ещё не экранизирована? Так и вижу ее на экране, этот лед, постепенно захватыващий мир, эти сцены насилия, разрушения, смерти и в противовес им бездумного веселья, танцев, песен лемуров, беззаботности жизни девушки в первом браке.
Откуда берутся все эти мужчины, властно берущие ее жизнь в свои руки? Она, тонкая, хрупкая, прекрасная, превращенная сознанием главного героя в идеальную вещь, идеальный образ, кажется вещью в себе. К ней не пробиться, лед – ее суть, но зачем же тогда спасать ее от этого льда?
«Лед» сложно устроен. Его можно анализировать с разных позиций, из разных эмоциональных состояний и жизненного опыта. Читая биографию Анны Каван, я одновременно была счастлива и жалела о том, что не знаю, как ощущается действие героина. Как мне анализировать эту вещь, если я не знаю, не чувствую такой важной детали? Может быть, вся эта книга – это один большой героиновый сон главного героя? Или девушки? Может быть, лед, захыватывающий мир – это героиновая зависимость Анны? Как и главный герой, она движется, что-то делает, живет, бежит, но от зависимости убежать невозможно.
«Лед» - это самоанализ Анны Каван? Автобиография ее внутренней жизни? Все эти садомазахистические фантазии, ощущение оледенелости и безнадежности, редкие всплески искусственного веселья – надрывного, карнавального, голова в песок, постоянный поиск, который гонит и гонит вперед, не дает сидеть на месте (за кем-то или от чего-то бежит герой?), непроходящее ощущение приближающейся смерти, попытки забыться в насилии и убийствах, а затем и равнодушие к ним. Главный герой уже мертв, это оживший труп, который пытается почувствовать вкус жизни и забыть о своей мертвенности, убежать от нее. Кто такая девушка? Единственное, что оживляет его? Кто такой правитель, синеглазый мужчина, властный, сильный, гипнотически, бесконечно уверенный в себе и своих действиях?
А что если и девушка, и правитель – лишь части личности главного героя? И все действие происходит внутри его психики? Может быть, это героиновая передозировка? Или так действует героин, такие галлюцинации и бред он может вызывать? Наступит утро, человек очнется в притоне, или дома, или в больнице, и все эти мучающие его образы уйдут навсегда или до следующего раза. Девушка – воплощение мазохистической феминности. Правитель – воплощение садистической маскулинности. Главный герой становится садистичным с девушкой, мазохистичным – с правителем. С кем он отождествляет себя больше? Его преследуют фантазии насилия над девушкой, ее смертей, за которыми он наблюдает, не способный и не желающий ее спасти. Убивающий ее бездействием. С ней рядом он не чувствует себя счастливым, лишь в конце ощущая какое-то подобие умиротворения. С ней рядом он хочет быть сильным и оберегающим, рассматривая ее лишь как объект заботы, как сломанную вещь, как вечную жертву, которую он должен спасти. Как только он приближается к девушке, сталкивается с ней настоящей, а не с идеальным образом, вся эта конструкция ломается – она сопротивляется, не хочет с ним взаимодействовать, идти, злится, грубит, не испытывает ни капли благодарности. Всю книгу она отвергает его, и отвергает, и отвергает, и выбирает быть с другими из раза в раз, и только в конце, когда, кажется, бежать уже некуда и они остаются вдвоем в этом замерзающем мире, она сдается. Или это сдается он? Насилуя, утверждая над ней свою власть, он получает контроль над ней. Если рассматривать происходящее, как взаимоотношение двух реальных людей, это абъюз. Если предполагать, что все это происходит внутри психики одного человека, кажется, что через садизм, насилие, боль к концу повествования он примеряется с чем-то, он открывается смерти.
Правитель, в свою очередь, действует на главного героя магнетически, гипнотизирует его, в каком-то смысле соблазняет, заставляя чувствовать связь, желать быть рядом и подчиняться. Рядом с правителем герой наконец-то может не думать, не переживать, не метаться, это катарсис полного подчинения себя другому. Только в последнем взаимодействии герой понимает, что ощущение связи односторонне, что для правителя он – ничтожество, не достойное тепла и внимания, когда в нем нет никакой пользы. Правитель выступает магической фигурой, наделенной абсолютной властью и уверенностью, где бы он ни оказался. Но после унижающего героя взаимодействия он исчезает так, как будто его и не было. В конце остаются лишь двое – герой и девушка. И правитель, и девушка – функции, они важны только во взаимодействии с героем, рядом с ним или когда он о них вспоминает. Главный герой предельно эгоцентричен, по сути в мире есть только он, лед, девушка и правитель. Остальные – не более чем иногда раздражающие, иногда полезные, иногда опасные фигуры без личности и собственной ценности. Девушка и правитель, кажется, могут его спасти, придать смысла его жизни, они нужны ему, он жаждет их. Лед – условие его существования, константа, неминуемый конец.
Сложно разобраться в той мешанине эмоций, мыслей, теорий, предположений, идей, ощущений, которые вызывает во мне эта книга. И это потрясающе. Разве это не одна из основных функций литературы – нахлынуть на тебя своей сложностью, многослойностью и заставить думать и чувствовать?
Я не уверена, что вам эта книга понравится. Но я надеюсь, что она по крайней мере не оставит вас безразличными. «Лед» того стоит.