3

Это совсем не тот Чехов, к которому я привыкла и которого люблю. "Драма на охоте" - первое обращение Чехова к романному жанру. Удачная это попытка или нет, литературоведы спорят до сих пор.

Главный герой и рассказчик Иван Петрович Камышев приносит в издательство рукопись с подзаголовком: "Истинное происшествие". Редактору и читателям предлагается история Ольги Скворцовой, ее неудачного брака (с Петром Урбениным, пятидесятилетним дворянином) и запутанных любовных похождений (Камышев, граф Карнеев - ее любовники). Заканчивается все трагически: Ольга мертва, а в ее смерти суд обвиняет мужа. Но в финале Камышев признается в том, что именно он был настоящим убийцей.

Первая половина повести тошнотворно скучна. Нет здесь ни внутреннего напряжения, ни блестяще выстроенных декораций Чехова-драматурга; нет здесь ни меткости, ни хлесткости Чехова-новеллиста. Психологизм крайне поверхностный, большинство героев - схематичны, определяет их одно-два характеризующих описания (Камышев - ревнив, излишне горделив; Карнеев - волокита; Ольга - поверхностна, охотница за богатством; Урбенин - бесхарактерный). В ряду действующих лиц вообще нет положительных героев. За исключением, допустим, доктора Павла Ивановича Вознесенского, все остальные пробуждают презрение. Даже Наденька Калинина, чувствами которой Камышев безжалостно играет, вызывает скорее жалость, а не симпатию. В общем, какая-то галерея моральных уродов у Чехова вышла из-под пера.

О жанре детектива тоже хочется сказать пару слов. Сама интрига, как мне кажется, донельзя очевидная. Для себя выделила только два любопытных момента в повести. Первый - это исповедь убийцы, все-таки повествование от лица преступника не такое уж и частое явление. Второй - игра с читательскими ожиданиями: в ситуации супружеской измены демоническим персонажем чаще оказывается муж. Здесь же муж - невинная жертва, отправившаяся на каторгу, а Камышев и Ольга - истинные злодеи.

Известно, что Чехов детективные сюжеты не любил, так что произведение не зря считают пародией на популярный в то время жанр. Можно увидеть здесь и аллюзии на предшествующую литературную традицию (в декорациях самой повести немало тургеневского, в Камышеве есть что-то от Печорина, Ольга - инвариант образа падшей женщины, так что тут и Достоевского вспомнить можно). Но от Чехова я действительно не ожидала такой посредственной истории. Возможно, не зря сам Антон Павлович произведение это никогда в прижизненные собрания сочинений не включал.