4

Горе мне, горе всем нам, детям Вермланда! От жизни мы требуем красоты, только красоты и ничего другого. Мы, дети нужды, печали и нищеты, мы воздеваем руки в мольбе, требуя одного - красоты. Пусть жизнь будет как розовый куст, пусть расцветает она любовью, вином и радостью, пусть розы её будут доступны всем! Вот чего мы желаем, но в нашем краю много печалей, страданий и нужды. Наш край - это вечный символ глубокомыслия, хотя сами мы лишены способности мыслить.

Сначала я увлеклась, погрузившись в мир хорошо написанной книги о непонятно ком. И непонятно как. То есть автор сама говорит, что всё это - легенды и сказки, дошедшие до неё неизвестно откуда непонятным путём. Верит ли читатель её росказням, её не касается, она рассказчик, сказочник, рассказывает о том, чего сама не знает, но в чём уверена. И я поверила! Рассказчик-то толковый попался, попробуй тут не поверь в любую небылицу и про дьявола, и про капитаншу, и про кавалеров, и про какое-то бешеное количество графинь, которых с трудом идентифицировала, когда оставляла книгу буквально на пару часов.

И где-то в середине книги началось. Не верю. Ну вот не верю и не верю! Сначала - женщинам, которые ведут себя как тряпочки, где положишь, там и возьмёшь. Велено уходить - уходит, велено приходить - приходит. Но даже не в этом дело, дрессированные женщины вещь далеко не удивительная и не невероятная. Ощущ такой, что голова им дана для того, чтобы делать на ней причёску. И фсё. А, ну нет, они в неё ещё едят. Я серьёзно. Женщины в книге, в абсолютном большинстве не пользовались головой как мыслительным агрегатом. Если и принимали ответственные решения, то исключительно в силу чувств-с, в обход мозгов. Немного позлившись и поразмышляв над этим фактом (в стиле прогрессивного феминизма, вернее, того бессмысленного требования гендерного равенства во всём, которое по злой иронии ассоциируется с феминизмом), до меня дошло, что и особи мужеского полу ведут себя точно также! Ну вот прям страшно стало - живёт себе целый легендарный город Эгребю, а все люди в нём не умеют думать. Хочется есть - едят, хочется пить - пьют, хочется плясать - пляшут, хочется издеваться над снохой - издеваются, а та терпит, да и благодарит, мол, так меня, ещё давайте, заслужила! И так во всём: надо прогнать хозяйку усадьбы, чтобы не мешала бухать тем людям, которых она пригрела и содержала - прогнали, а она и ушла, да ещё и себя виноватила: это мамочки дорогой, что замуж меня отдала за нелюбимого, предсказание сбылось, пойду у неё прощения просить. Приблазилось папаше, что дочь его слишком вольно себя на балу ведёт, разговоры с кем ни попадя разговаривает, так в дом её не пускать, ибо нефиг, а она и ладно, лягу в сугроб, да и замёрзну к чертям. В общем, сложно жить без мозгов, но весело. С мозгами, надо отдать должное, тоже не сахар, но всё-таки проще: можно ж подумать и не делать или не говорить то, чего хочется. Глядишь, и не навредишь никому, себе в первую очередь...

Кто же заставлял дочитывать? Никто, да я бы и бросила, Йёста Берлинг был скучен в своём пафосе, но не остальные герои, в первую очередь,  молодая графиня Элисабет Дона, с кучей ипостасей, это совсем другое дело! Кто она? Юная, беззаботная итальянка, католичка, дитя солнца и плодородной земли, волей судеб попавшая в угрюмую, строгую Швецию? Или нежная любящая жена недостойного супруга? Муза поэта Йёсты? Или ветреница и неверная жена? Жертва наветов и первобытной ревности свекрови?  Лесная фея, "язычница, дочь лесных троллей"? Ревностная протестантка? Или, как огромное количество женщин, всё в одном?

Наверное, всё-таки прочитаю остальные книги цикла, не вижу причин отказываться от новой встречи с хорошими переводами интересного автора.