5 Голос, который сильнее смерти...

Историй о Холокосте написано очень много. Это автобиографические произведения, хроники воспоминаний. Но эта книга стоит особняком. Это дневник 13-летней девочки-подростка, которая чуть больше двух лет провела в убежище со своими родителями и сестрой, еще одной еврейской семьей и доктором-стоматологом. Восемь человек укрывали в обычном доме в Амстердаме. В доме, где на нижних этажах располагалась контора отца Анны, Отто Франка. Помогали им люди, которые своим человеческим долгом видели спасать еврейских друзей от нацистского режима.
Анна Франк родилась в 1929 году и несколько лет прожила в Германии. Её отец был тогда успешный человек, имел высшее образование, воевал на фронтах Первой Мировой войны. Он считал себя немцем. С приходом к власти Гитлера всё изменилось кардинально. Чудом он смог увезти семью (жену и двух дочек) в Голландию. Девочки выучили голландский язык и посещали школу Монтессори.
Однако и новая жизнь оказалась очень шаткой – вскоре началась Вторая Мировая война и нацисты стали захватывать всю Европу. И вот немецкая армия оккупировала и Голландию. Евреев преследовали везде. Им запрещали работать, ограничивали в правах и свободах, унижали, «помечали» желтыми звездами, запрещали ездить на велосипедах и пользоваться общественным транспортом, бассейнами, банями, кино и театрами. Еврейские дети должны были учиться отдельно от европейских, в отдельных еврейских школах с еврейскими учителями. Потом гонения усилятся, и постепенно евреев лишат всяческих прав и свобод. Будут облавы, аресты, принудительные депортации…
Кому-то повезло, и они смогли чудом и обманом вырваться из Европы по поддельным паспортам, и нашли свое пристанище в Америке… Семья Франк, как и миллионы других, оказались заложниками режима. Они приняли решение уйти в подполье и скрываться. Их голландские друзья (коллеги и компаньоны Отто Франка) сделали все возможное и невозможное, чтобы скрашивать их «быт» в заточении. Они доставали продукты, предметы гигиены, одежду, обувь, книги.
Вот в такой обстановке проходило все сознательное детство Анны Франк. Её дневник начинается с обещания доверить ему всё самое важное. Она выдумывает «подругу» Китти, с обращения к которой впоследствии начинается каждая запись.
Поначалу мы видим девочку, достаточно избалованную, привыкшую к той, «хорошей жизни». Жизни, где у тебя есть много нарядных красивых платьев, игрушки, школьные подружки, кот, своя комната. Ты во всем участвуешь и во все вникаешь. Ты – центр внимания. Тебе до всего есть дело. Ты вкусно кушаешь и сладко живешь, у твоих родителей есть пусть арендованная, но уютная и современная квартира в престижном районе Амстердама. И вот… в один летний день всё это уходит в прошлое. И жизнь делится на до… и сейчас.
Будущее туманно, его, можно сказать, вообще нет. Ведь десятки знакомых Франков уже депортированы в концлагеря, кого-то уже нет в живых… Анна чувствует всё это и, читая дневник, можно очень хорошо видеть, как духовно вырастает она в заточении в убежище. Как из попрыгуньи превращается в рассудительную девушку, задумывающуюся об экзистенциальных проблемах и смысле жизни. Она размышляет о взаимоотношениях своих родителей, чувствует, что ее почти никто не понимает, считая ребенком.
Когда друзья и развлечения исчезли из жизни девочки, она стала задумываться о сложных вопросах. Поначалу мы видим, что Анна вынуждена «играть». Она дерзит и говорит с нотками сарказма, внешне кажется, что это обычные подростковые вредности. Однако, на мой взгляд, очевидно, что так девочка старается скрыть свою обнаженную душу. Ведь ей так хочется побыть одной, а они ютятся в крохотных комнатках, вынужденные есть, спать, мыть посуду, пользоваться туалетом и освещением строго по часам. Ведь ни в коем случае нельзя допустить, чтобы внизу у кого-то возникло малейшее подозрение о том, что в здании еще кто-то есть. Не выходя на улицу, их единственная связь с природой – это кусочек неба и старый каштан под окном, и звуки церковного колокола, который каждые 15 минут отсчитывает время…
Анна стойко держится, пытается не раскисать, много читает, изучает историю и языки. Иногда это происходит под вой военных самолетов, обстреливающих Амстердам. Война в разгаре. Фашисты продолжают охоту на евреев. Буквально звериное стремление «окончательно решить еврейский вопрос» то тут, то там приводится в исполнение. В записях Анны появляются отрешение и безысходность: «Я спокойно стараюсь слушать поменьше. Я дошла до такого состояния, что мне безразлично – останусь ли я жива или умру. Жизнь и без меня пойдет дальше, а остановить историю я вообще не в силах». Возможно, именно в убежище Анна впервые серьёзно задумывается о Боге. Вот что она пишет об этом: «Когда я смотрела в окно и ощущала присутствие Бога, ощущала природу, я была счастлива, по-настоящему счастлива. Пока в нас живет это счастье, счастье видеть природу, ощущать силу, здоровье и еще много, много хорошего, пока носишь это чувство в себе, ты всегда будешь счастлив, всегда… Богатство, славу – всё можно потерять, но счастье сердца может только на время заглохнуть, а потом снова проснуться в тебе и сделать тебя счастливым на всю жизнь. Пока ты можешь без страха смотреть в небо, пока ты знаешь, что сердце у тебя чистое – счастье всегда будет жить в тебе».
Именно в убежище Анна взрослеет окончательно, мудреет не по годам. Она анализирует ту свою «мирную» жизнь и понимает, что часто шутками и сарказмом просто заполняла внутреннюю пустоту. Она «выросла» из той беззаботной школьной жизни. Она уже не хочет былого восхищения, окружения большим количеством «друзей». Она понимает, что главная ценность – это внутренняя сущность, характер. И достаточно всего нескольких настоящих друзей.
Для Анны недопустима такая жизнь, которую вели многие взрослые женщины из ее детского окружения. Она уже в 14-15 лет мечтает о том, что оставит свой след: «Я хочу многого достигнуть. Не могу себе представить, как можно жить так, как живут мама, фру ван Даан и все те женщины, которые хоть и делают какую-то свою работу, но потом никакой памяти по себе не оставляют. Мне, кроме мужа и детей, нужно еще что-то такое, чему можно посвятить себя целиком. Хочу жить и после смерти. Потому-то я так благодарна Богу за то, что он с самого рождения вложил в меня способность развивать свой ум и писать так, чтобы выразить все, что живет во мне».
К окончанию второго года вынужденного заточения в убежище в дневнике Анны появляются очень эмоциональные размышления о несправедливости войны и положения евреев: «Кончится же когда-нибудь эта страшная война, станем же мы когда-нибудь опять людьми, а не только евреями! Кто наложил на нас эту ношу? Кто отметил нас, евреев, среди других народов? Кто заставил нас так страдать во все времена? Бог сотворил нас такими, и Бог нас спасет. И если мы вынесем все страдания и все-таки останемся евреями, то мы, может быть, из обреченного народа станем примером для всех». Анна видит то, что порой было неочевидно миллионам взрослых людей: «Не верю, что в войне виноваты только руководящие деятели, только правительства и капиталисты. Нет, и маленькие люди, очевидно, тоже виноваты, иначе целые народы не принимали бы в ней участия. Очевидно, в человеке заложена страсть к уничтожению, страсть убивать, резать, буйствовать, и, ПОКА ВСЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО НЕ ИЗМЕНИТСЯ ПОЛНОСТЬЮ, ВОЙНЫ БУДУТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ. Все, что выстроено, выращено, создано, будет растоптано и уничтожено, и человечеству придется все начинать сначала».
Удивительно, сколько глубинных вопросов успевает обдумать Анна, прежде чем ее дневник оборвется 1 августа 1944 года.
Из всех членов её семьи и остальных жителей убежища из концлагеря вернулся только Отто Франк. Анна не дожила до освобождения несколько месяцев, умерев от последствий тифа и общего истощения организма. Отто Франк нашел в себе силы разобрать записи дочери, которые чудом уцелели во время ареста, и исполнил ее посмертное желание – оставить след в истории человечества. Эта девочка до сих пор говорит с нами спустя почти 80 лет. И пока есть такие дневники и подлинные истории о несломленном духе и воле, хочется верить, что подобного зла и в таких масштабах больше не повторится…

~ Julietta Vizer