4 Я люблю тебя, Торнтон Уайлдер

Описания житейских характеров часто грешат своей поверхностностью, будто подметить петельку лицемерия на гладкой канве человеческой морали – это высший пилотаж. Редко какой писатель говорит вам "Вы все прекрасны" и по-библейски прикасается к вашему лицу, чтобы вытащить из вас то самое прекрасное, которое вы хотите видеть. А Уайлдеру удалось. Начиная историю с убийства и судебной ошибки (грязненьких таких вещей, которых даже колорит времен Тедди Рузвельта не скрасит), Уайлдер приходит к выводу что люди лучше, чем кажутся, потому что одни мало о себе говорят, другие – говорят не то, а третьи почти всю жизнь сами себя не понимают.

Это – семейная сага, но построена она не в привычной для семейных саг композиции "злоключения кровных родственников на фоне исторических событий", а в жанре моральной эволюции. Каждый из героев начинает свой путь кем-то, сталкивается с характерами и ситуациями, и перерождается в кого-то еще – тем, кем по божественной задумке всегда должен был быть. В моем изложении выглядит немного эзотерично, но эзотерики там ноль. Скорее, это история о пути к собственному "Я", лежащему через испытания.

Уайлдер раскрывает множество близких мне тем, за которые хочется сказать ему спасибо.

Случайность происходящих с нами событий vs. моральная стойкость. Уайлдер пишет о том, что с плохими людьми случаются хорошие вещи, с хорошими – плохие, хорошие с хорошими и плохие с плохими, и что есть люди, с которыми случается только плохое, несмотря ни на что. При этом ни наши внутренние мотивы, ни наши поступки, ни высшая сила не могут полноценно определить нашу судьбу, но даже при таких исходных моральный выбор возможен, и только за него мы несем ответственность.

Распределение жизненных благ в мире. Наши тихие вечера, проведенные с любимыми – удовольствие не бесплатное, но расплачиваются за него другие люди, чьих страданий мы не видим. Идея в своей основе библейская, которая лишь недавно стала очевидна экономистам и экологам.

Дисциплина труда. Три четких постулата: человек счастлив, когда создает что-то полезное, с коллективом нужно разговаривать, коллектив нужно беречь.

Семейные отношения. Сам по себе факт кровного родства не дает ничего, настоящие семейные узы создаются эмоциональными связями. Зачастую эти связи болезненны, и особенно остро эта болезненность проявляется в психологических травмах, которые родители передают детям, но в их же, родителей, силах, эту наследственность остановить. Еще одно сравнительно недавнее изобретение популярной науки, выведенное в формате художественного жизненного наблюдения.

"День Восьмой" породил у меня два желания: еще больше любить ближнего (подразумевая под этим семью и ближний круг дорогих сердцу лиц) и снова обратиться к Евангелию как к главному (пусть и страшно метафоричному) гимну всепобеждающей человеческой социальности.

В целом вялое и детализированное построение сюжета, весь движ которых сосредоточен в катании на социальных лифтах, напомнило мне Драйзера, но есть у Уайлдера одно существенное отличие. Если Драйзер пишет об индивидуалистах, игнорируя роль эмпатии и вообще всяческое усиление личности от взаимодействия с другими людьми, то Уайлдер как раз-таки эмпатичен, говорит о важности кооперации и высоко ценит индивидуальные различия. Если бы он писал в наши дни и не имел статуса классика, у настроенной в определенную сторону публики были бы все основания обвинить его в излишней борьбе за социальную справедливость (которая, если не имеет характер невроза, излишней не бывает).

Иными словами, есть у меня предположение, что Уайлдер – это Драйзер для левых.

Но с первой книги я судить не берусь, поэтому продолжаем наш круиз.