3.5

Давайте попробуем.

Есть некий контраст между обещанием блюда и самим блюдом. И в этот раз не в пользу последнего. Или сыровато, или специй не хватает, но мне гораздо более очевидными виделись приемы, — концепция "сюжета в сюжете", символ, перетекающий из начала истории в конец, вотэтоповороты — которые были использованы для достижения нужного эффекта, чем ощущение этого самого эффекта.
Хороший детектив — или роман с налётом тайн, если хотите — обычно отличается тем, что убийца не садовник, а читатель до самого финала остается заинтригован мастерством автора вплетать намеки так, чтобы их можно было найти при повторном прочтении, зная, чем все закончится, но при этом, чтобы они не испортили тебе первое знакомство с произведением, когда очень хочется быть мастерски обманутым в свои ожиданиях.

А тут если и случился обман ожиданий, то только в том ключе, что аннотация сделала их завышенными.
"Сюжет в сюжете" — удобный инструмент, чтобы дать нам развязку в самом начале, а потом, в самом конце, заполнить пробелы пикантными подробностями. Только для меня это ощущалось так, что ради хорошей идеи пострадало исполнение. Тут все впихнули: и воспоминания, и интервью, и интерпретацию в сценарии фильма, и кассеты. Через буквы почти чувствовалось, насколько вторая часть приятнее в написании для самой писательницы. Но вот беда — ко второй части надо еще подвести первую. И поэтому по ощущениям получилось много лишнего, оно не задумывалось лишним, оно должно было давать контекст, оживлять историю, но вот для этого конкретного читателя, меня, ощущалось неживым и ненужным.

Большего я ожидала и от Игры. Уже понятно было, что удочка заброшена не зря, что это еще где-то сыграет, и попытка связать Игру из детства с событиями взрослой жизни была, но какая-то неловкая (или все еще завышенные ожидания).
Что понравилось — большая маленькая ложь. Невинная, мимолетная. Не ложь даже, а замалчивание всего-то. Разве можно кого-то за это винить? Разве что себя.

Какие-то персонажи были введены только для того чтобы в нужный момент умереть(ну или предложить руку и сердце), я их совсем не почувствовала. Больше всего мы от рассказчицы узнаем о Ханне, что и понятно, ведь именно она становится центром ее привязанности, долга. Но даже её персонаж начинает по-настоящему жить только когда влюбляется. Впрочем, тут формат рассказа через третьи руки как раз сыграл плохую службу, так как события все больше ощущаются со стороны фактов, чем со стороны эмоций. Мы узнаем историю от наблюдателя, а этот наблюдатель довольно скуп даже в мире своих собственных чувств. И как тут сопереживать, когда даже описания ужаса и боли от возвращения к прошлому не дают почувствовать, что за словами есть что-то еще.

Посолите, пожалуйста, и можно подавать на стол.