Больше рецензий
Эксперт
Сердце воительницы, душа сказочницы.
30 января 2023 г. 14:24
976
3 Как бороться с огнём, пожирающим поэзию?
РецензияУлетели в долину, срываясь на крик.
Об этой книге можно много чего сказать. Это дух парижской столицы с её кафе и парками. Это дух взросления с его тревогами и метаниями. Это дух отчаяния, когда ты никому не нужный чужак. Это кино и музыка, книги и фотография, лёгкие философские зарисовки на тяжёлые темы и напряжённые шахматные партии, где бои велись не на жизнь, а на смерть. Смерть... Они все знали о ней не понаслышке. Сидя в маленькой комнатке, что скрывалась за зелёной плюшевой занавеской, они выпивали и играли, шутили и разговаривали, но по большей части они молчали. Им было о чём помолчать. И однажды в эту обитель отверженных заглянул один юнец...
Мишель был самым обычным подростком того времени. Он любил читать на ходу и силился примириться с математикой, он не мог найти своё дело и тяготился будничными делами. Родители его вообще не поддерживали, что их и занимало, так это распри меж собой и их семьями, а дети, ну а что дети, пусть сами растут. Немудрено, что этот потерянный мальчишка попытался обрести некое подобие второй семьи, где он мог бы чувствовать себя спокойно, и он её нашёл, за той самой занавеской, и встретил он там не столько друзей, сколько самое настоящее лихолетье, пасмурное и страшное, то, чего он до конца так и не смог понять. Но кем были все эти люди, истасканные, хмурые и молчаливые?
«Ты можешь понять и оправдать подобное? Бегать в своре, улюлюкать в общем хоре. Презирать жертв. Отрицать правду». Когда-то они были этой самой сворой, и не столь важно, понимали они это или нет. Это так просто – закрывать глаза на творящийся вокруг кошмарный беспредел, пока ты и твои самые близкие люди в безопасности. Кого-то из знакомых арестовали и казнили? Что ж, значит за дело, значит он виноват. Да, всё кажется простым, пока ты сам не становишься целью, пока из стирателя не превращаешься в того, кого стёрли. «Я стёр собственного брата! Стёр лучших друзей! Стёр невиновных! И в конечном счёте стёр себя самого». И никто не придёт на помощь. Некому приходить.
Финальная исповедь Саши, стирателя, которого самого стёрли, уничтожает своей беспощадной искренностью. Вроде и хотелось его пожалеть, ибо он всё понял и признал, но при этом понимаешь, что на это уже просто нет сил. Это не искупление. Искупить все те погубленные жизни невозможно. Он знал – и он убивал, и не просто убивал – стирал. Одновременно и палач, и жертва. Как и все они. Возможно, было бы проще решить, как к ним относиться, если бы не их жалкие речи, ибо почти все так и не перестали обманываться. Есть в этом что-то глубоко трагичное... И при том чертовски омерзительное. Чего больше, решить сложно.
Об этой книге можно много чего сказать. Но я не буду. Мне было тяжело её читать, единственное, чего мне хотелось на протяжении всех этих дней, – это не понимать, о чём вообще идёт речь. «Не верь, когда тебе говорят: "Я не знал"». Они все всё знали. И это не любовь к родине, нет, это нечто другое, ибо когда ты действительно любишь свою страну, ты любишь и её людей, а не пытаешься их списать или стереть. Всегда будут те, кто будет убивать людей и сжигать книги, но вот в чём дело: память не уничтожить пулей и огнём. Как и те стихотворения, что спас тот, кто признался в правде слишком поздно. Только это и имеет значение.
