5

У каждой фотографии есть своя история, которая началась до создания снимка и после него. Фотография лишь краткий миг, лишь краткое мгновение из жизни. Многие не предают этому значение. Но иногда жизнь и фотография становятся одним целым. Многие знают о Второй Мировой, по рассказам бабушек, дедушек, но мало кто видел войну глазами фотокорреспондента. И это не просто съёмки руин, разбросанных вещей и фотографии горы трупов из лагерей смерти. Это история того, как люди жили, как люди продолжали бороться за жизнь, начать жизнь с начала, с нуля.

Сейчас любой профессиональный фотограф может сделать постановочные фото любой сложности и любой ситуации. Но жизнь, смерть это не постановка. Нарисовать жизнь легко – зайдите в любую картинную галерею и вы увидите дыхание жизни, сложнее запечатлеть предсмертную агонию, агонию людей, агонию города. Агонию умирающего Дрездена. Ну, есть и есть, скажет кто-то, чем это отличается от всего виденного раньше? Столько уже книг, фильмов снятых про войну, зачем ещё что-то. Да, это правда, да много написано и снято, но никто не пытался описывать смерть, смерть, среди окружающего мира. Что для американцев была война? Повод похвастаться, повод отомстить за нанесённое оскорбление, за уничтоженный Пёрл – Харбор, страхом перед так называемым «порабощением» и прослыть трусами. Разве могли американцы, привыкшие к роскоши, понять, что творится в окровавленной Европе? Нет, особенно те, кто пролёживал выходные дома, а в будни как обычно ходил на работу. Для таких людей ничего не изменилось, они, как говорится, не нюхали пороха. А где-то было совсем не до смеха и не до праздника.

Эти люди никогда не видели картины Клода Моне, где он запечатлел свою умирающую жену Камилу, если бы они её увидели хотя бы краешком глаза, они бы поняли, что такое настоящая смерть. Что значит настоящая агония. Агония это не рухнувшие дома и валяющиеся вещи по улицам. Агония это мужчина, который держит на руках ребёнка с оторванной рукой и знает, что ему никто не поможет. Агония, это когда при бликах свечей, раненый скрипач играет среди гробов и знает, что это его последняя мелодия. Это и есть настоящее искусство, запечатлеть то, что не видят другие люди – весь тот ужас, всю ту боль, которую не передать словами, всю историю до и после этих фото. Тех людей, что ты уже никогда не увидишь.

Даже Мунк, своей картиной «Крик» не смог бы передать весь тот ужас, что творился вокруг. А люди, люди просто жили, жили и развлекались. Оценивали немцев, плохие они или хорошие, не задумываясь о том, что и мужчина с ребёнком и одинокий скрипач были тоже немцами, теми самыми людьми, которых все должны были бы ненавидеть и презирать. Но люди, все эти люди жили до того, как пришёл Гитлер, до того как у них отняли всё. Но и победа ничего не изменила. Пёрл - Харбор был уничтожен и из желания отомстить и поставить других людей на колени были уничтожены Хиросима и Нагасаки. Разве это была обязательная мера? Разве это было нужно? Убить невинных людей, чтобы доказать своё превосходство? В чём разница в том, что происходило на войне? «Они не разбомбили собор, лишь потому, что для американцев он был хорошим ориентиентиром». А если бы нет? Что бы было тогда? Забросали бы город снарядами и списали бы на то, что там были немцы, и ничего не докажешь. И то же, с атоллом Бикини. Люди, которых просто выгнали, не дав им не денег, ни условий – ничего, просто разрушили их жизнь. «Это всё делается во благо мира». Кому нужен мир с атомными бомбами? Разве это мир, когда ты спишь с пистолетом под подушкой?

Ведь рано или поздно ты этим пистолетом убьёшь свою семью, только потому, что они напугают тебя, разбудив. Зачем эта жизнь? Настоящий страх, это стоять при свете свечей и играть последнюю мелодию, не зная, что там дальше. Эти люди, они никогда не поймут этого, никогда не поймут, что такое по-настоящему бояться, что такое по-настоящему опасаться смерти. Для кого-то это всего лишь игрушки.

Я ожидала чего-то другого от книги, какой-то типичной для Вишневского истории, про любовь, про одиночество, про разрушенные судьбы. К стилю автора быстро привыкаешь, и тут на тебя обрушивается это произведение. Не про одиночество в любви, не про одиночество в кругу друзей. Это книга о жизни среди смерти, про то, что жизнь, как киноплёнка, за всем есть своя история. Когда слёзы это не что-то зазорное, когда боль это не позор. Это не иллюстрации для жёлтой прессы и таблоидов. Это картинки и кадры реальной, грубой жизни. Такую, какую не захотят видеть многие. И это очень больно, больно бороться с тем, что уже не вернёшь и не исправишь. Когда ты привязываешься к прошлому. Можно вырвать человека из его естественной среды, можно поместить его в новую среду, но ночью он всё равно будет искать руку того, кого оставил, кто никогда не вернётся.

Сейчас я очень растеряна, я не могу с точностью сказать, в шоке я или в восторге. Скорее это и то и другое. Слишком реальные кадры возникают перед глазами. Так и хочется, как Анна сказать «Пожалуйста, скажи, скажи, что ты хочешь кофе». Хочется кричать, что это не правда, так не могло быть, нет, это всё не так, Вишневский не прав. Что он не может написать такого, не может написать книгу в состоянии агонии. Это невозможно. Но это правда. Никаких диалогов про секс, никаких непристойных вещей, единственное, что есть – лёгкая эротика, но не более того. Это, словно ты касаешься маленького ребёнка, тебе страшно, но это твой малыш. Ощущения те же, тебе страшно, тебя захлёстывают эмоции. Здесь мало слов о любви, о сексе, об интимной жизни, здесь много слов о привязанности, о той любви, когда без человека не проживёшь и дня. Много сказано и о платонической любви, когда люди вокруг, становятся дороги и готовы поддержать в любую минуту. Когда живёшь уже не для себя, а для чего-то большего, для того чтобы показать всему миру правду. Впервые хочется сказать автору «Браво», действительно очень сильно.