3 «Но дни шли, и ничего не происходило»

– автор коротко о своих последних романах, чей совокупный объём превышает 800 страниц.
Тут к месту будет одна старая шутка:
«Как выглядит дорогой блокбастер? – В кадр влетает машина, врезается в другую. Взрыв, обломки в слоумо, которые камера показывает с нескольких ракурсов.
Как выглядит дешёвый блокбастер? – Через экран пролетает автомобиль, за кадром слышны звуки столкновения и взрыва.
Как выглядит очень дешёвый блокбастер? – Стоит парень, к нему подбегает другой: «Слышь, чувак, там сщас тачка взорвалась!..»

Итак, два фэнтези-романа и повесть, артуриана через призму истории (если пользоваться авторским определением)… В общем, фэнтези через призму истории (что бы это ни значило). Романы – прямое продолжение приключений Мерлина и Артура, о которых повествовалось в «Хрустальном гроте» и «Полых холмах». В продолжении добавится ещё несколько новых персонажей – волшебница Нимуэ (преемница Мерлина), Мордред (сын Артура от сестры Моргаузы), а также Сашка и Алиса (влюблённые, о которых забабахали приквел ко всей тетралогии).

«Последнее волшебство». Очень дешёвый блокбастер.
Эх, Мерлин, Мерлин… Каким ты был, таким ты не остался… У тебя была цель, были стремления, магия была, в конце концов! А теперь ты больше походишь на королевского секретаря, который то сидит на «удалёнке» дома и принимает звонки и почту, а то выезжает в рабочие командировки. Если бы не взаимоотношения Мерлина и Артура (который по-прежнему считает мага своим отцом), в романе ни нам, ни персонажам в общем-то нечем было бы заняться.

А всё из-за того, что в основу сюжета окончательно легла и всё подмяла под себя логика фатума (от судьбы, мол, не уйдёшь). И все главные герои заранее с ней согласны и даже не пытаются сопротивляться. Насколько же уныло смотрится сплав по реке рока всех этих безвольных тел!
Фатум определяют некие то ли боги, то ли единый Бог (не христианский, кажется). Персонажи в этом придерживаются разных версий; автор не придерживается ни одной: ей не интересно. И ни одному из них не известно, зачем боги устроили битву экстрасенсов длиной аж в четыре романа.
Мерлин получает предсказания от некоего единого Бога, который состоит из всех богов, существующих на свете. Именно он подсказывает Мерлину, как обойти козни Моргаузы и её Богини. Выходит, у единого Бога раздвоение личности, что ли (Богиня ведь, получается, – тоже его часть), и он сам себе строит козни? Сам строит, сам и нейтрализует?

«Последнее волшебство» – по сути не роман о герое, а цепочка небольших историй-происшествий, большая часть которых происходит со знакомыми Мерлина. Сам же «маг» – максимально серое, невыразительное существо без внятного сюжетного предназначения. В фэнтези схожую роль обычно выполняют всякие летописцы и хронисты. Автор окончательно запуталась в том, зачем же существует магия в её повествовании. Если бы Мерлина нужно было вдруг сделать обычным человеком, а его предсказания – инфой разведчиков и шпионов, роман пришлось бы лишь слегка подредактировать!

Любовь Гвениверы и Бедуира (Ланселот в это уныние вписываться отказался) осталась за кадром, очень интересный персонаж Кадор Корнуэльский так и не показался и помер тоже «за кадром». Так же внезапно возник и тут же умер мальчик-раб, к которому мгновенно привязалось сердце Мерлина. А ведь читателю даже проникнуться ситуацией не дали – малец уже утоп.

Повествование то тащится со скоростью старой клячи, а то делает резкие рывки.

Бросить бы да не мучиться, но у автора отличный слог, богатая изобразительная палитра, зоркий, наблюдательный глаз. Она явно талантливый рассказчик, но на «коротких дистанциях» (что вполне покажет последняя повесть). Роман она не «вывозит». Ей явно нечем его наполнить, удержать на плаву. Отлично прописанные сцены тонут в киселе передвижений с места на место, бытовухе и разговорах. Но это же роман о волшебнике Мерлине и короле Артуре, о битвах и заговорах! А не о красивых (действительно красивых) пейзажах, о жанровых сценках (очень хорошо прописанных) с неспешными домашними разговорами, неспешными плаваниями или поездками, проходящими в неспешных домашних разговорах и рассматривании красивых пейзажей. За всем этим давящим, обильным декором с трудом просматривались поиски внебрачного сына Артура и по совместительству его будущего убийцы – Мордреда, которого долго ныкала хитрая маманя. Под конец в повествовании появится новый персонаж – Нимуэ, но её роль сведётся к дублированию роли Мерлина.

Действительно интересный эпизод был связан

. Это был единственный раз (!), когда Мерлин был поставлен перед сложной задачей, от которой зависела его жизнь и с которой он должен был справиться самостоятельно. Единственный раз за весь нехилых размеров текст!

В этом романе (да и других тоже) нет не только магии, но и религии (особенно позабавил священник, который на вопрос Мордреда, как ему снять родовое проклятие, спокойно сказал: «Так это вам не ко мне, а к магу Мерлину» – и показал дорогу). А всё потому что нет первобытно-мистического взгляда на мир. Весьма опытный человек в показе разных сюжетов через призму истории, Вальтер Скотт, писал, что рассказ о давно прошедших временах следует начинать с реконструкции мировоззрения, а не материальной культуры. Но М. Стюарт про этот совет, похоже, не слышала, хоть и работает в схожем жанре. Именно поэтому у неё не получилась ни историческая артуриана, ни фэнтезийная. А получилась артуриана с современными людьми, неубедительно изображающими древних.
Птицы в её романах – это просто птицы, терновник – всего лишь куст, о который можно оцарапаться, дорога – средство удобного перемещения из точки А в точку Б, море – место, откуда берётся рыба. В общем, окружающий мир – источник полезных ресурсов и генератор красивых пейзажей. Нет ощущения невидимой жизни, которая бережёт твой дом (или вредит ему), скрывается в чашечках цветов, несётся через пашню в маленьком пылевом вихре, смотрит на тебя из грозовой тучи или уносится в чащу белым оленем с рубиново-красными глазами. Если в первом романе автор ещё пыталась что-то такое изобразить, то теперь все попытки бросила.

«Недобрый день». Дешёвый блокбастер.
Да уж, дольше века для меня длился этот день. Проблемы у романа остались те же, список недоумений пополнился:
1. Книги о магии. Серьёзно? В этом мире они есть? Откуда? Кто их писал? Почему маг Мерлин о них ничего не слышал, но Моргауза пользуется только так? Зато… пейзажи красивые есть.
2. Всё самое интересное, как правило, происходит где угодно, но только не в том месте, где находится герой. Он рассказывает… ему рассказывают… А мы вынуждены слушать этот бесконечный трёп. В лучшем случае герою дадут посмотреть на происходящее из кустов. В этом романе (так как Мерлин списан в запас) в роли наблюдающего выступает Мордред, который здесь вроде как Штирлиц-двойной-агент. Главному герою всего два раза дадут совершить важные для сюжета поступки (по меркам данной тетралогии это очень много!), а в остальном он так же нищ, т.е. лишен возможности поучаствовать в каком-либо конфликте. У автора правило: взаимодействовать ни с чем нельзя, можно «я только посмотреть» или «я только спросить»! Зато вон пейзажи какие!
3. Оказывается, дар предвидеть будущее – вообще не магия. Им в Британии обладает каждый пятый. А что же магия?.. Всего лишь способность зажигать огонь щелчком пальцев. Так что Мерлин и Нимуэ, получается, и не волшебники вовсе. Зато… не хотите ли ещё немного пейзажей или интерьерных описаний? Пейзажи – это ведь так интересно.
4. Грааль. Что страшного стрясётся, если он попадёт в руки Моргаузы или её сюжетного двойника – Морганы? Пейзажи, наверно, испарятся… Сложно сказать…
5. С каких это пор умение влюблять в себя мужчин и бодяжить афродизиаки – это магия и сильномогучий оккультизм? Ответьте голубая даль и немолчно шумящие травы с глазами маргариток, ответьте жаворонок и малиновка, что стыдливо скрываются в тени цветущего боярышника! Но нет мне ответа. А пейзажи есть.
6. Почему ожидаемая «Битва экстрасенсов» превратилась в шоу «Пусть говорят»? Чем разрешится вновь наметившийся конфликт между англами и саксами? Тут даже описания природы бессильны что-либо объяснить.

В итоге имеем вялотекущее повествование, смахивающее на конспект вымышленного учебника истории, которое изредка вздрагивает, как от удара хлыстом, сюжетными потрясениями. Потрясениями, к которым не ведёт ни одной тропинки, просто автор почему-то не удосужился об этом раньше упомянуть.

Нормально прописанного конфликта (а какой может быть конфликт, если от судьбы не уйдёшь и никто даже не пытается?) тоже не заведётся. Злодеи обезвреживаются без помощи главных героев, положительные персонажи не могут помереть, а могут только «как бы помереть». Прочие окочуриваются «за кадром» раньше, чем у них получается раскрыть свой сюжетный потенциал.

«Принц и паломница». Дорогой блокбастер, но все деньги ушли на графон.
Сюжет наконец-то не чахлый дистрофик, нагруженный пейзажным балластом. История получилась в меру динамичная (хотя и не без сюжетных косяков) и в меру описательная. Повесть рассказывает про любовь с первого взгляда между тупеньким, но красивым Александром и умной красавицей Алисой, вполне себе современной барышней, знающей про эффект плацебо и символизм. Будет там и вялозлодеящая Моргана, пытавшаяся откормить Сашка виагрой с клофелином (а ничего другого местные колдуньи, как выяснилось, не умеют), будет на периферии мелькать Артур… но и только-то. Они были упомянуты у Мелори. Других причин пребывать в этом сюжете у них в общем-то и нет.

В послесловии «от автора» М. Стюарт объяснила, что работала по своеобразному ассоциативному методу. Раз это история про Ансеруса-паломника, то надо показать Иерусалим, а раз есть Иерусалим, надо ввести Христа, а раз есть Иисус, то должен быть Грааль, а раз есть Грааль, надо упомянуть Тур и Меровингов, а раз есть Меровинги, надо… И пошло-поехало-разлилось. Горшочек, не вари больше!

Какая рука удержала автора от того, чтобы превратить эту повесть в такое же перекачанное жанровыми сценками, разговорами и светлыми далями, битком набитыми плетистыми розами, вереском, берёзками, остролистом, лютиками, клевером и прочей ботаникой, чудовище – не знаю, но огромное этой руке спасибо.