4 Одержимый жизнью

Неплохая книга, хотя для меня она оказалось не вполне привычным чтением. Начать с того, что философствования неизвестного певца, пусть даже популярного, пусть даже имеющего некий реальный прообраз, пусть даже прожившего весьма бурную жизнь, не казались мне уж очень достойными внимания. Как говорится, совсем «другая жизнь, и берег дальний». Кроме того, полусоциальное и довольно истеричное пространство обитания представителей la bohème тоже никогда не казалось мне привлекательным. Это не значит, что я готова читать только про пуритански выпрямленных праведников, но и в чужие наркотически-эротические эксперименты с жизнью погружаться как-то не сильно хочется ввиду безнадежности что-то там почерпнуть, разве что полюбопытствовать в манере желтой прессы, что тоже не мое. Опять же, чье-то существование в полуосознанном состоянии с его кокаиновыми или алкогольными рефлексиями вызывало больше брезгливой жалости, чем интереса. Мне все время казалось, что автор вдохновлялся произведениями Ч. Буковски, а они - весьма на любителя.

Начала читать с большим скепсисом. Но «любая жизнь чему-то учит», особенно мало похожая на твою, и я все же это прочитала, хмыкая, хихикая, плюясь, местами сдерживая рвотные позывы (например, тараканьи сцены совсем неаппетитны) и пропуская некоторые специфические откровения героя – в основном из-за бойкого авторского пера, стремящегося засыпать тебя словами в надежде, что ты все равно разглядишь во всем этом нечто главное, сущностное. И я тоже на это надеялась, поскольку была уверена, что потратить столько слов, чтобы не сказать ничего, было бы нелепо и странно, значит, у автора была задача скрыть/открыть свои смыслы именно так, чтобы их нашел только тот, кому и надо найти. Так что я искала и, разумеется, находила. Но это было не столько чтение в удовольствие, сколько направленный ценностно-семантический поиск петуха, ищущего жемчужное зерно сами знаете где. Ну, и обретение нового опыта, конечно, хотя на этих ошибках я бы не хотела учиться ни в каком возрасте.

Мне понравилось начало, это брюзжащее перечисление всего того, что герой ненавидит. Кое с чем там даже можно согласиться. Но у меня есть обратный список – всего того, что я люблю, о чем И. Бродский говорил, что «жалко умереть и жаль оставить всю шушеру пленительную эту». Герой же одержим только собой, любит только себя – причем откровенно, демонстративно, эпатажно – в общем, напоказ, что-то доказывая самому себе и не давая проявиться в себе тому, что он по каким-то причинам отрицает – нежность, слабость, неуверенность, жажду любви. Но сущностное находит дорогу наружу, и это местами выглядит очень трогательно. Коротких и длинных перечислений в книге достаточно много, и сквозь них проглядывает разочерованный и неудовлетворенный, несмотря на все свои похождения и приключения, стареющий герой. Плачущий мачо, паяц, так и не повзрослевший мальчишка, пытавшийся вычерпать жизнь своей чайной ложкой.

Рефлексии собственной жизни в преклонных годах всегда слегка отдают болезненной депрессивностью, потому что прожитое уже поздно (и бессмысленно) исправлять, вернувшись в те точки, где делались выборы и принимались решения. Его можно только пересказать по-другому, но по большей части лишь для самого себя, потому что другим в принципе все равно, как ты прожил жизнь, в чем ошибся, о чем сожалеешь, в чем находил счастье и какую философию в конечном итоге построил. А перед собой нужно ли оправдываться и жестко рефлексировать? Жизнь хороша именно в своем свершении, в своем длении, а когда она подходит к финалу, ее просто стоит принять, как есть: раз прожилось именно так, значит, так оно и было нужно, и не могло быть иначе, а значит, все в ней правильно.

«18 плюс» книга имеет не зря. И не столько из-за содержащейся в ней житейской разнузданности и грубовато-циничного юмора, сколько из-за своей печальной внутренней философии, с которой «18 минус» знакомиться рано, а может, и вовсе не нужно. И хотя мне давно не 18, не думаю, что я много обрела, познакомившись с этим текстом, скорее, в который раз убедилась, что распорядиться доставшейся жизнью можно очень по-разному, и все варианты в конечном счете оказываются равными.