5

Читать было очень тяжело, даже по сравнению с остальными большими романами Достоевского тяжело. Почти полтора суток чистого времени мне потребовалось, чтобы наконец закрыть последнюю страницу, пришлось делать перерывы на детские книжки и на постоять на балконе всматриваясь не в петербургское, но в не менее серое нижегородское небо.
У Достоевского всегда форма отлично дополняет содержание, и этот роман — не исключение: рваные, непоследовательные полудневниковые записки неоперившегося юнца, у которого мысли путаются и в голове, и на языке. Все впопыхах и наскоком, а потом вдруг вспоминает, что хотел вести себя как взрослый и принимает на себя напускную степенность и не справляется с нею. Отсюда по ходу повествования и получаются все эти отступления и "вы погодите, я все позже в подробности объясню", "чтобы понять идею мою, вы должны знать еще это".
ФМ смог в мельчайших деталях описать мальчишку, который не только не смог перебороть свои детские и подростковые обиды, но и возвел на их основе философию собственной жизни: обида на отца, который хоть и родной, но формально его не признает и не дает своей фамилии, обида на саму свою фамилию, которая свой звучностью, каждый раз вынуждает его признавать, даже когда того не просят, что он незаконнорожденный, обида на мать, что допустила такое его положение и даже допустила сами обстоятельства его рождения, обида на бедность и отсутствие положения в обществе, усугубившаяся во время обучения в закрытом пансионе, где героя нашего шпыняли почем зря, обида на весь женский род, происходящая от обиды на мать свою и первых потрясений от близких (но, господи, каких невинных) "знакомств" с женщиной в пору совсем ранней юности.
И все это варится в голове у юнца, который отчаянно хочет быть хоть кем-то. Живи он в современном постмодернистском обществе два-три психотерапевта озолотились бы. Но вместо кожаной кушетки мы имеем её... Идею. Идею, с которой герой наш носится, как с писаной торбой, лелеет её и тренирует себя для её воплощения в будущем. Идея не нова и вытекает логично из полной описи тараканов подростка: раз вы меня никогда не примите в обществе таким, каким я уродился, я стану настолько богатым, что мне ваше общество и ваше одобрение не нужно будет и в помине.
На пути к Идеи стоит:
- папенька, которого можно не любить, потом боготворить и вступаться за его честь, потом порвать, но все равно хотеть стреляться за папенькино попранное имя, потом снова принять в сердце своем, нарисовать в уме картинку его воссоединения с маменькой, вновь разочароваться и, на сладкое, не дать ему самоубиться.
- маменька и сестрица — с одной держаться с прохладцей, другую боготворить, а потом поменять свое отношение на 180 градусов.
- весь свет — потому как не устает спрашивать: "Долгорукий? Князь?".
- пара-тройка женщин — потому как "распутные они все", но к одной все же воспылать страстью, но потом горько разочароваться.
Но больше всего, конечно, на пути к Идеи стоит эго размером с дом, эго и юный возраст: они-то и заставляют героя вспыхивать к месту и не к месту, оскорбляться, нести чушь, совершать никому ненужные порывы и быть игрушкой в руках людей, которые давно уже не подростки.