4.5 Репатриантка

И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти — к недоступной Весне.
Вертинский "То, что я должен сказать"

Наталия Ильина родилась в России в дворянской семье. В 1920 году, шестилетней была увезена родителями в Харбин. Такое было время, направления не выбирали, ехали куда могли добраться. Была транссибирская магистраль и ее южная ветка Маньчжурская дорога, построенная в рамках нашей дальневосточной экспансии.
и ставшая одной из основных причин Японской войны. Той, что планировалась как "маленькая победоносная и на окраинах", а явилась началом конца Империи.

Но теперь о том, что русских после Революции и Гражданской в Северо-Восточном Китае осело много, а горький хлеб эмиграции не везде горек одинаково. То есть, глупо рассуждать, насколько уехавшим во Францию, например было проще, чем тем, кто оказался в Турции или Германии. Просто потому что ни того. ни другого, ни третьего опыта не имеешь, но можно предположить, что знание языка страны прибытия и владение востребованными навыками добавляет мигранту возможностей, а по-французски говорило большинство уехавших русских.

Совсем не то в Китае начала прошлого века. Другой язык, иные нравы, резкое внешнее отличие от местных затрудняли ассимиляцию и не способствовали вливанию в китайскую жизнь. Жили диаспорой, Харбин, куда приехали около ста тысяч русских эмигрантов, оставался русским провинциальным городом на китайской территории и под китайской властью. В Харбине тех лет действовали хунхузы (разбойники), которые похищали людей под прикрытием местной жандармерии, а потом вымогали у родственников выкуп, дядя Шура, видный биолог, брат матери героини, был так похищен. Выкупить его удалось, разыграв в лотерею кольцо мамы с бриллиантом.

Конечно, такое не способствовало большой любви к Азии, а бедность, постепенно перешедшая в нищету, в которую семья впала когда отец-удалец оставил жену и двух дочерей, несмотря на то, что мать бралась за две-три работы в стремлении обеспечить себя и девочек - все это привело к тому, что чуть старше двадцати Наташа перебралась в Шанхай, где работала корреспондентом русской газеты. А мечталось о России.

Не о кошмарном сером совке с очередями, а о яркой праздничной открыточной, #россии_которую_мы_потеряли". Только у молодой женщины на этот образ наложился еще восторг перед первой в мире страной победившего социализма, которым в то время и куда более зрелые-осведомленные люди грешили. Победа во Второй Мировой еще упрочила обаяние потерянной родины, а возникшая с продажей КВЖД возможность вернуться, стала для Натальи исполнением заветной мечты. Она к тому времени уже некоторое время писала для просоветской газеты, истово верила, что лишь вернувшись на Родину обретет счастье и смысл.

Книга большая и воспоминания детства-юности занимают в ней очень небольшой объем, но именно эта тема: отъезда, невозможности достойно устроиться в новой жизни и последующего возвращения - сегодня кажется особенно актуальной. Вот так это было. Кто-то возвращался триумфально и был обласкан софьей власьевной как Горький или Толстой, кто-то трагически, как Цветаевы-Эфроны. Ильина вернулась трудно, но счастливо.

Фельетонистка, она из тех людей, которые, не создав чего-то масштабного самостоятельно, умеют быть в сфере притяжения по-настоящему великих личностей. Общалась с Бриннерами и Корнаковой в Харбине, была знакома с Вертинским и братьями Лундстрем в Шанхае, следом за ними просилась на поселение в Казань. А Вертинский, вернувшийся четырьмя годами раньше, помог ей с поступлением в Литинститут. Была другом и часто личным водителем Ахматовой, водила знакомство с Корнеем Чуковским и стала женой Реформатского (тут во мне филолог через такт дышит).

Говорят о ней много разного, говорят и такое, за что в позапрошлом веке на дуэль вызывали. Не могло, мол, такого быть, чтобы вот так кучеряво все устроилось без содействия некой структуры, где была осведомителем. Но я думаю. что в точности этого никто знать не может. С одной стороны, Ильина прямо говорит о преданности родине и стремлении заслужить право быть здесь своей, о таком, несколько воинствующем своем патриотизме. С другой - Анна Андреевна была очень чутким на фальшь человеком, и коль скоро сошлась с этой молодой женщиной так близко, значит сочла ее достойной своего доверия.

И в конце концов, Наталья Ильина была трудоголиком из тех, о ком говорят "пахарь". Невероятно целеустремленная и дисциплинированная, умела подчинять желания необходимости, а подробное описание ее казанских зим, когда овладевала стенографией (по-настоящему, не как человек после курсов) и готовилась к поступлению в Литинститут - это просто ода экстернату. Такое прежде только в "Дэвиде Копперфильде" доводилось встречать. Кстати, Диккенс описал там свой опыт, когда самостоятельно, по уцененному учебнику выучился стенографии, что позволило ему стать парламентским стенографистом и в конечном итоге дало время и средства для занятий творчеством. И кстати же, "Дэвид Копперфильд" с детства любимая книга Ильиной. Как тут не вспомнить : "значит нужные книжки ты в детстве читал" Высоцкого.

В Редакции Елены Шубиной вышло переиздание книги, в нем фамильная история, воспоминания о Вертинском, Корнаковой, Ахматовой, Чуковском, в нем трогательные и довольно нелицеприятные в отношении себя, но исполненные нежности и благоговейного уважения (в смеси с "бесит!", как любая жена о муже) - о Реформатском. Не очень поняла, зачем продублирован дневник Муси, наверно зачем-то надо было. Интересные французские, итальянские заметки, американское эссе "Тихий океан" о впечатлениях репатриантки от первой встречи с возвращенной родиной, о которых в "Дорогах и судьбах" уже рассказывалось.

Многое грустно, о многом умалчивается, и сегодня, когда время осторожного говорения возвращается, это тоже неприятно актуально. Закончу словами которые Реформатский с шутливым пафосом сказал, глядя на играющих во дворе детей:

Люди XXI века!
Будьте вы хоть в чем-то счастливы!

ТГ Book Addict