5 Дьявольская трагедия

Режиссёр-постановщик: дьявольски талантливый автор.
В главных ролях: бедный Жером Ангюст, коварный Текстор Тексель, страдающий читатель, то есть вы.

Сюжет довольно прост на первый взгляд: Жертва встречает Агрессора. Агрессор насилует уши нашей бедной Жертве, рассказывая то, что не хочет слышать не только Жертва, но даже Читатель. Последний знает, что дочитав, уже не сможет уснуть.
Я расскажу об этом немного иносказательно, чтобы не испортить сюрприз. Как вы уже знаете из аннотации, к Жерому в аэропорте подсаживается незнакомец, который представляется Текстором и начинает! с! ним! говорить! Już dawno by mnie wkurzył. А Жером ничего, держится. Вообще-то Текстор преследует определённую цель, но об этом мы поговорим в своё время. Пока что нам важно лишь знать, что сперва он просто раздражает свою жертву, а потом начинает вливать ей в уши откровенные гадости: про омерзительную еду, ненависть и зависть, изнасилования, убийства, кладбища, смерть, принуждение, насилие над собой, провокации, казнь через распятие, нарушение личных границ, богохульство… Казалось бы, немного не равноценные по «шкале омерзительности» вещи, но долго ли омерзотить тему умеючи? В основном же это книга о разного рода насилии: физическом, вербальном, психологическом. И даже неожиданный поворот сюжета в кульминации, который переворачивает всё с ног на голову, только этого и не может перевернуть — это всё равно остаётся книга о насилии.

Конечно, Жерому приходится нелегко. Он не может уйти, потому что Текстор его запугал и запутал. Но почему не может уйти читатель? Вот что действительно интересно.
Роли «Жертвы» и «Тирана» задают очевидную (для посвящённого) парадигму треугольника Карпмана, где читатель обречён стать третьей стороной, «Спасателем». Если точнее, безвольным и бессильным Спасателем, потому что реально изменить ситуацию невозможно. Однако очевидно токсичные отношения между Жертвой, которая подвергается очевидному насилию, и Тираном, который очевидно аморален, — эти отношения не оставляют читателю выбора, кроме как стать «на сторону добра» и осудить «сторону зла». Хотите вы того или не хотите, вы будете сочувствовать Жерому. Даже не самый праведный человек примет сторону слабого и обижаемого «добра» ради того, чтобы не иметь ничего общего с настолько развращённым, эгоистичным, бездуховным, неэтичным и, честно говоря, психопатичным «злом». Автор просто не оставляет читателю выбора, вовлекая его в психологическую игру со строго прописанными ролями. Отступить от своей роли для читателя значит признаться самому себе, что ты плохой человек. Кто посмеет? Svi jebeno žele da budu bolji. Поэтому читатель (по прихоти автора) вместе с Жеромом «проходит все круги ада», уготованные ему Текстором.

…Строго говоря, Данте подобный эпитет не одобрил был. Я хотела устроить такую же экскурсию для своего читателя, поэтому нашла подходящий путеводитель… Вот тут-то и оказалось, что всеми кругами там даже не пахнет. Немного второго (сладострастие), немного третьего (чревоугодие), немного шестого (ересь) и бесконечно много — седьмого круга (из длинного списка грехов, за которые можно попасть сюда, не упоминались только содомитство и лихоимство, зато всего остального было сполна). Эдакая мини-экскурсия в ад, туда и обратно за 15 минут, без регистрации и смс. Kurat, мõlemal juhul põleme põrgus! Но пока ад нам не светит и не греет, поэтому не будем о грустном.

Итак, представьте себе сцену и представьте, как однажды трое (жертва, тиран и спасатель, то есть вы сами собственной персоной) собрались на ней. Разобрали уготованные им (вам) роли, примерно уяснили маршрут, по которому будет двигаться сюжет, и начали читать свои диалоги (двое вслух, один про себя). Занавес поднят, представление давно началось и не закончится, пока где-то в темноте не грянет выстрел — это ружьё, повешенное в суфлёрной будке, выстрелило в суфлёра. Точнее, это суфлёр выстрелил в себя из ружья от полной кошмарности происходящего на сцене и возвестил таким образом о резком сюжетном повороте. Если отбросить иносказания, то в романе в какой-то момент происходит «выстрел» — небольшой, но важный сюжетный поворот; а спустя какое-то время после «выстрела» происходит «взрыв» — огромный и ещё более важный сюжетный поворот, настолько огромный, что это уже переворот, то есть восстание, то есть революция. (Полагаю, виноват всё тот же суфлёр-анархист: он заранее заложил взрывчатку на крыше, но забыл остановить таймер, ибо занят был более насущными делами; пачвара агідная, як можна быць такім ёлупнем?). Если вы читали роман, то намекну, то под «выстрелом» я иносказательно понимаю первую правду о том, что случилось десять лет назад, а под «взрывом» — вторую правду о том, что происходило на самом деле все эти сорок лет.
Вот так автор вскрывает карты и признаёт все случаи, в которых скормил читателю ложь. С каждой новой правдой треугольник Карпмана рассыпается в пыль всё быстрее; рассыпается и ад, словно карточный домик; читатель вдруг оказывается перед фактом, что всё было совсем не так, как он успел себе представить. Это ошеломляюще драматичный эффект, словно на сцене погас свет, а сверху рушится небо, и бедный растерянный читатель может лишь лежать под завалами и слушать, как где-то в темноте кто-то умирает. В зале царит полный хаос, на месте, где когда-то была сцена, тоже, чьи-то голоса переругиваются в темноте, кто-то наконец вызывает полицию, но — слишком поздно. Хотя это ещё не конец. Потому что читатель должен ещё узнать, зачем этот чёртов Текстор пришёл к этому чёртовому Жерому и навешал ему столько «жратвы» на уши (лапшу вранья вперемешку с морепродуктами правды, скажем так).

Если вы не читали эту книгу и всё равно решились на этот акт самоистязания после всего, что между нами было, — если так, то я хочу сказать вам одну-единственную вещь: вы должны преодолеть все невзгоды, все испытания, выпавшие вам по воле автора, должны пережить все потрясения (для этого лучше читать медленно, хотя книжка соблазнительно коротка), чтобы в самом-самом конце, когда вы выберетесь из-под завалов мыслей, разгребёте небольшой участок на полу и примоститесь на него немного отдохнуть, — я хочу, чтобы в этот момент вы спросили себя, зачем Текстор пришёл к Жерому в этой книге.
В этой книге автор столько раз обманывает читателя, что до самого конца не стоит верить ему. Если поверить в то, что автор назвал целью Текстора, то легко снова оказаться в дураках. Ведь эту цель Текстор легко мог бы достичь и сам, для этого ему не нужно заводить бесконечно мучительных диалогов-фарсов с Жеромом. Можно сказать, никакие жеромы ему для этой цели не нужны. По словам автора, к столь изощрённому способу достижения цели наш антигерой прибегает из-за чувства вины и религиозных воззрений — еретических, на минутку. И если в ересь поверить легко, то чувство вины у подобного психопата — это даже не смешно, потому что нелепо и недостоверно. Поэтому копайте дальше и глубже — и воздастся вам по заслугам. Vae, amen!