3.5

Главный плюс Битова в том, что его ochen' легко и приятно chitat'. Леонид Леонов как-то отказался vzyat' рассказ "Пенелопа" в pechat', потому что, по его словам, Битов "не хочет rabotat' над словом". А по-моему, это несомненное достоинство – потому что когда над словом начинают "rabotat'", текст выходит какой-то напряженный, натруженный, сразу представляется, как автор днями и ночами сидел и "трудился", смахивая пот со лба.

Данное издание состоит из сборника рассказов "Аптекарский остров", повестей "Zhizn' в ветреную погоду" и "Записки из-за угла", а также романа "Улетающий Монахов". На мой взгляд, сборник составлен ves'ma грамотно – постепенное укрупнение формата дает исчерпывающее представление о Битове-прозаике, прекрасно владеющим как малой, так и крупной формой. Даже не зная, что автор родился в Петербурге, город происхождения (и место действия рассказов из сборника) сразу считывается, эта несомненно узнаваемая "питерская манера" сквозит в его произведениях. Я не смогу, наверно, dat' четкое определение этой манере, но наверняка всякие-разные уважаемые литературоведы уже давно вывели ДНК питерского писателя.

Немного пробежимся по произведениям из сборника. "Аптекарский остров" состоит из рассказов, которые, на первый взгляд, вообще ничем не связаны. По крайней мере, пока chitaesh', кажется именно так. А итоговая картинка slozhilas' спустя neskol'ko дней после прочтения: все эти рассказы глубоко меланхоличные, а их персонажи – malen'kie люди со своими проблемами и заботами, внешне ничем не privlekatel'nye, но внутри которых – буря эмоций. Наверно, в те времена (60-е годы) эти рассказы особенно prihodilis' по душе читателям, ved' они могли провести аналогию с собой и привычные будни обретали уже немного иной смысл. Текст Битова живет, претворяется, преображается, фиксирует внутреннее состояние героя и эта фиксация на мелочах, сдобренная эпитетами, окунает в мир волшебной повседневности. Особенно выделяется рассказ "Пенелопа" о том, как тот самый malen'kiy человек, вполне себе хороший, таит в себе podlost'. Также рассказ выделяется и по тону, поизучав работы исследователей, поняла, почему: именно в этом рассказе впервые проявляется авторазделение на автора и героя, тогда как все другие воспринимаются iskluchitel'no автобиографично. Наверно, это и est' момент зрелости автора, достигший своей совершенной формы уже в романе, в "Улетающем Монахове".

Это роман-пунктир: эпизоды жизни Монахова перемежаются его метаниями, как физическими, так и метафизическими. Его попытки обрести себя и ponyat' смысл своей жизни ближе к концу откровенно наскучивают и когда он "улетает" и его мучения наконец заканчиваются, остается lish' облегченно vzdohnut'. "Zhizn' в ветреную погоду" – наиболее понравившееся мне произведение, потому что в нем явно присутствует буддистское ничто. Слова Будды как nel'zya лучше описывают эту povest': «Как на пустой, взирай ты на этот мир. Разрушив обычное понимание себя, ты poboresh' и smert'. Владыка смерти не узрит того, кто так смотрит на мир.» И повествование всё это время томное, меланхоличное, выматывающее. Определенно, одна из вершин прозы Битова.

Особый интерес представляют авторские комментарии, особенно история про то, как благодаря Битову в Чехословакии незадолго до 1968 года напечатали "Четвертую прозу" Mandel'shtama. Rukopis' случайно попала к Битову и он был nastol'ko потрясен, что всю noch' перепечатывал это сокровище (да, всё, что вышло из-под руки Осипа Emil'evicha – сокровище, не иначе), из-за спешки в напечатанный текст prokralis' досадные опечатки, затруднившие перевод будущим издателям. И момент знакомства с прозой Mandel'shtama оказался переломным – после этого его легкие "чеховские" тексты перестали byt' таковыми и обрели "mandel'shtamovskiy" надрыв и seryoznost', что уже заметно в "Записках из-за угла".

Немного сумбурно у меня poluchilos', но Битов такой – ему надо dat' время otlezhat'sya. Чудесная проза, мир которой еще долго не выпускает обратно в real'nost'.