3.5 Тут всего один заголовок

Он оглушен Был шумом внутренней тревоги. И так он свой несчастный век Влачил, ни зверь ни человек, Ни то ни сё, ни житель света, Ни призрак мертвый...

(А.С. Пушкин «Медный всадник»)

Да, читатель, ты читаешь рецензию. Это не роман, не поэма, не опус, не очерк, даже не более экзотические стансы или аполог. Просто рецензия, и ты ее читаешь. И если ты, читатель, по какой-либо причине следишь за рецензиями Anthropos и у тебя феноменальная память, ты можешь увидеть, что отрывок из «Медного всадника» Пушкина слово в слово уже был использован в качестве эпиграфа в рецензии на «Петербург» Андрея Белова. Тут рецензенту бы начать оправдываться, но он не будет. Ведь в самом деле, кого цитировать, как не Пушкина в рецензии на такую книгу? Да и Битов наполнил свое произведение каким-то невероятным количеством ссылок на классиков, писавших о Петербурге (и красному домино нашлось место в алкогольном бреду), и собственно Пушкинский дом (Институт русской литературы) тоже в Санкт-Петербурге находится. Если автор в "остроумнейших" замечаниях Битова – это Ахиллес, а его герой – черепаха, то кто же тогда читатель и рецензент? Я хочу быть амебой. Почему амеба? А мне так хочется.

И тут бы начать рассуждение ab ovo (лат. букв. «с яйца», т.е. с самого начала), как рецензент пришел к книге такой и почему выводы, которые он о ней сделал, вбирают весь его жизненный опыт (книжный и бытовой), и наверняка значительно отличаются от выводов сферического рецензента в вакууме. И включал бы этот рассказ все, начиная с холодных зимних вечеров в деревне, когда лишенный летнего общества себе подобных детей, ребенок выучился от скуки читать и к моменту наступления школьного возраста уже разорил родительские полки. И до происходящего прямо сейчас переосмысления самого себя, но не обычной привычной рефлексией, а как бы глазами другого – близкого и любимого человека. И назвал бы тогда рецензент эту рукопись (а это было бы длинно без сомнений, так что рецензией и назвать-то сложно) «Записки на полях "Пушкинского дома"» (двойные кавычки, как же это некрасиво, еще и хлопотно, чтобы сделать разные). Но рецензент кое-что знает, история его жизни читателю еще менее интересна, чем была интересна история– героя Битова – самому рецензенту.

Нет, вы не подумайте, она не то, что не вкусна, скорее избыточно приправлена авторскими ремарками, извинениями, реверансами, рассуждениями (от которых клонило в сон даже после чашки кофе). Но ведь что-то и цепляло. Там про детство и становление героя (ох уж эта мнительность юности!) или про трех женщин героя: любимой, нелюбимой и так не пойми какой. Вот сколько у вас было женщин в жизни, можете с ходу сказать? А Лева может. (Чисто статистически, я знаю, что читает эту рецензию больше читательниц, чем читателей, и опять же чисто статистически у них скорее мужчины были, чем женщины, но это все неважно, мы же не про это, не про это). Лева, если что, он же Лев Николаевич (да в честь того самого и назвали его родители-интеллигенты) – это главный герой и есть, филолог с отцом филологом и дедом филологом, можно сказать филолог в кубе (только ну их эти математические финтифлюшки). Вот он есть герой, есть какой-никакой, но сюжет, есть масса литературных отсылок, есть запараллеливание и закольцевание авторского текста, есть авторские рассуждения. Все, что ты любишь, рецензент. Почему же не десятка, а убогая семерка в оценке? А скучно мне было, даже когда в Петербурге начал этот роман читать. А уж когда уехал… в трех разных городах читал, все миллионники, не абы что. А скучно все равно. И лишний человек, и двойники, и русская тоска, и восприятие мира через простоту и так далее (автор тут бы написал et cetera и присовокупил еще комментарий страниц 10, почему именно латынь, и как она связана с надписью на заборе в Урюпинске в 1965) – сколько образов из русской классики не обыгрывай автор, все равно скучно. Джойса не скучно, Музиля не скучно, Битова – скучно.

Таким образом, давайте, опустив отрицание отца, отторжение деда, литературные статьи (тоже об отрицании по большому счету), ревность и нелюбовь, сразу к финалу, к дуэли. Спойлер: дуэль была. Отсутствие спойлера: ее итог не определен. Мало автору было убить героя, он еще воскресил и поиздевался. Так сказать, Ахиллес отпинал черепаху. Значит все же догнал, апория повержена? Фиг вам, автор все взвалил на читателя, мол разбирайся, голубчик, сам. Я тебе варианты концовок дал, а ты уж сам решай, что тебе по нраву. И это было бы приемлемо. На ведь на этом не остановился, подлец! Еще рассуждения и послесловия, в общем, не буду расписывать долго, а просто скажу, что этот роман – эталон занудства. И если за эти слова мне захотят мстить ленинградские филологи, имейте ввиду, что из Петербурга я уже уехал, ваш ИРЛИ РАН мне до лампочки, в Москве свой Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина имеется, хотя к нему я отношения тоже не имею, к слову пришлось просто.