5

- Слушай, старина, все-таки я не понимаю, нахрена ты решил заморозить в морозильной камере того чувака? Нормальный вроде такой парнишка был. Правильные цели имел, полезным делом занимался, крутился. Кино хотел серьезное снять. Даже материал для своей книги уже почти собрал, а ты его - хлоп, и запер в холодильнике.
- Не будь идиотом. Это же литературный прием такой. У того юнца крышу от успеха сорвало, возомнил о себе, что он крутой чувак, художник, творец, а на самом деле всего лишь очередной придурок, напоровшийся на острие собственного тщеславия и пострадавший от своего же высокомерия.
- Ладно, не горячись. Усек я. Ты этим типа хочешь сказать - будь порядочным, уважай других и все у тебя будет тип-топ. Что-то типа того, да?
- Какой ты проницательный, черт тебя дери.
Это едкое замечание я оставляю без внимания. Мы с Ирвином сидим в "Ист-Порте", трепемся о том, о сем, потягиваем "Гиннесс" и стреляем глазами на местную публику. В баре народа пресс, в основном работяги. Большинство из них уже изрядно под градусом. Орут, о чем-то громко спорят, что-то обсуждают, наверно, сегодняшний футбольный матч между местным "Данфермлином" и эдинбургским "Хартсом". К нам неторопливой походкой подваливает официантка. Ирвин заказывает виски. Я говорю:
- Суровые ребятки. С такими в темное время суток лучше не сталкиваться. Но, я смотрю, ты с ними неплохо ладишь, знаешь к ним подход. Да и книги-то ты в основном о них пишешь, верно?
- Я вырос среди этих, как ты говоришь, суровых ребят. Видел, как они просаживают свою жизнь в вонючих дешевых забегаловках, наподобие этой. Да и сам я варился вместе с ними в этом беспросветном дерьме. Бары, футбол, бухло, крэк и доступный секс. А что еще остается, когда королевской семейке нет никакого дела до простого трудяги? Завалился в бар, пропустил стаканчик-другой местного пойла, припер к стенке в сортире какую-нибудь мисс Макдональд, выбил пару-тройку зубов залетному бычью - и жизнь сразу ярче и веселее становится.
- Но ведь ты же вылез из этого дерьма. Вон и Джейсон - один из твоих персонажей - тоже вырвался из своего прогнившего городишки и вместе со своей подружкой укатил в Испанию. Значит не все так серо и безнадежно?
- А с чего ты взял, что все серо и безнадежно? У нас ведь еще есть юмор, да и таланты кое-какие имеются. Этого у нас пока что не отняли, да, я уверен, и не смогут отнять. Помню, однажды в "Готе" Сосед Уотсон рассказывал, как одного приезжего пацана змея прямо в член укусила, а его корешу пришлось яд из раны отсасывать. Печальная, конечно, история, но мы ржали, как кони. Так что, как говорят у вас в России - хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Ирвин на минуту замолкает, окидывает взглядом присутствующих в баре людей, подзывает жестом официантку, заказывает еще виски и, будто что-то вспомнив, начинает рыться в своей сумке.
- Да, кстати, - говорит - чуть не забыл. У меня тут для тебя подарок есть. Эксклюзив. У вас в России, небось, еще не перевели.
Ирвин достает из сумки книгу и протягивает ее мне. На обложке написано "Trainspotting and Headstate".
- Спасибо тебе, чувак - говорю. - Нет, не перевели еще. У нас с этим делом большие проблемы. Я имею в виду перевод иностранных книг. Да и не только с этим. Если по чесноку, то у нас в России дела обстоят почти так же, как и у вас в Шотландии. Богатых, конечно, до хрена, но в основном нищета, бухло, наркота, изломанные люди. Даже теперь и король есть. Но с изданием твоих книг дело вообще встало. Теперь ты у нас типа вошел в список писателей, чьи произведения "не рекомендованы к печати по решению госнаркоконтроля".
- Ни хрена себе! Это че, я у вас объявлен вне закона что ли? Давай-ка за это выпьем, приятель!
- Давай. Но читать-то тебя один хрен будут.
- Это радует, черт возьми! Это радует.