4

Есть у меня один не до конца сформулированный литературный интерес: я люблю истории взросления и становления, но они должны попадать под несколько размытых критериев. В идеале это должна быть несовременная история девочки / девушки, по большей части предоставленной самой себе и исследующей этот большой и непонятный мир. И без крайностей вроде тёплого счастливого детства или, наоборот, бесконечного кошмара и мрака. Как оказалось, небольшой роман Амели Нотомб вполне удовлетворяет этому запросу. Здесь она в своём репертуаре: лаконична, необычно смотрит на мир, интересно расставляет акценты.

Из-за дипломатической работы отца Нотомб успела в детстве и подростковом возрасте пожить в обожаемой ею Японии, в Пекине после культурной революции, в ударившем в голову ритме Нью-Йорка, в Бангладеше, который мелькнул, скрытый часами бесконечного чтения, в Бирме, где она перестала есть, в Лаосе, где опять начала. Языки, страны, культуры, люди, увлечения, книги мелькали перед девочкой цветными образами, а ей всего было мало. Она не умела наполовину, погружаясь с головой, целиком, до крайностей. Голодная до впечатлений, до знаний, с постоянной потребностью успокоить внутреннее непонятное беспокойство чем угодно, и хорошим, и не очень.

Говоря о голоде, я подразумеваю мучительное ощущение неполноты, терзающее все мое существо, этакую сосущую пустоту, не утопическое желание обладать всем, а вполне реалистическое – иметь нечто: я хочу, чтобы на месте «ничего» было «что-нибудь».