5 В стиле Диккенса

Спускается ночь. Морской бриз колышет кружевные занавески, а лунный свет струится в приоткрытое окно, делая атмосферу в комнате ещё более загадочной, хотя она и так полна тайн и неясностей. Я лежу на своей детской кровати, бережно и с любовью застеленной моей дорогой няней Пегготи, а книжка про крокодилов, пусть и изрядно потрёпанная, лежит на круглом мраморном прикроватном столике, удивительно похожем на тот, что мы с таким трудом выкупили у комиссионщика. Я мечтательно прикрываю глаза и вся моя жизнь снова раскрывается передо мной, как только что оконченная книга, такая свежая, на хрустящих листах и с запахом чернил. Мне хочется думать, что я смог перенести из самых потаенных уголков памяти мельчайшие детали моих воспоминаний, пронизанных такой огромной любовью, что кажется не существует таких рамок, что могли бы ограничить её. Я полон самых горячих надежд, что мой читатель проникнется всей гаммой чувств, что я прожил и вложил в эти самые страницы, которые уже нельзя ничем дополнить, ведь я и так изрядно злоупотребил словами, эпитетами и метафорами. Каждый человек, что встретился на моем жизненном пути, был вплетён в канву сего повествования таким образом, что его нельзя воспринимать как отдельную личность, а только как часть огромной и шумной семьи, разбросанной по Англии и Австралии. Я пережил и яркие солнечные дни, как желтые блики на морских волнах в Ярмуте, и суровые туманные вечера, пропитанный смогом Лондона, и неясные морозные утра, окутанные ароматами Швейцарии, и полные кошмаров ночи, как время занятий в Грачевнике. Я не ропщу и не жалею о всех тех невзгодах, которые выпали на мою долю, ведь они непомерно меньше, чем те, с которыми столкнулись близкие мне люди. Пусть этот роман, как свеча на окне, укажет путь заблудшим душам к родному очагу, где сидит на маленьком сундучке тот, кто ни единым словом не попрекнёт, а только со слезами радости на глазах обнимет и прижмёт к широкой груди и согреет теплом своего беззаветно любящего сердца.