3

Впервые я прочитала фамилию «Чарская» в очень негативном для автора контексте. Анатолий Рыбаков - Кортик :

А это что? Гм! Чарская… «Княжна Джаваха»… Ерунда! Слезливая девчоночья книга. Только переплет красивый.

Сейчас это смешно, но тогда мне было лет восемь, я была впечатлительна и податлива. И если автор приключений Миши и Генки написал «ерунда», значит так тому и быть.

На самом деле девчачье сердце требует таких книг. Чарскую не издавали в годы моего детства. Зато была Бруштейн, ставшая почти библией в том возрасте
Так о чем же пишет Лидия Чарская – да о том же. О жизни девочек – воспитанниц Павловского института благородных девиц, пансионерок, о их учебе, дружбе, об учителях и воспитательницах-«синявках». Об обожании младшими старших (только Бруштейн писала об обожании истопника Антона или ксёндза с иронией, а Чарская очень серьезна) О том, как завязываются отношения в любой группе, как важно сразу поставить себя в коллективе. О том, что такое дружба и что можно делать по отношению к друзьям, а чего нельзя. И так ли важно, как зовут твою подругу – Нина Джаваха или Маша Петрова?

Но у книги есть серьезный для меня минус. Это исключительно умилительный, почти сиропный язык. Невозможно читать страницы, полные любви и обожания к государыне и государю, посетившим институт, о религиозном порыве, охватывающем девочек во время церковных праздников, о почти кликушеском отношении к исповедям.. Я вполне понимаю, что они так мыслили и так думали и так воспитаны, и писала Чарская искренне, но меня всегда коробил этот восторженно-патетический тон и я ничего не могу с этим поделать. Мне это читать неловко и я эти страницы пролистываю, и если там пропущены гениальные мысли – значит мне не повезло. Когда автор рассказывает, как воспитательница велела героине переписать письмо к матери, написанное искренне и с любовью, убрать из него домашние ласковые словечки и написать культурно , как полагает благовоспитанной девочке – я верю и это производит впечатление. Когда автор пишет о благоговейном экстазе и о том, как девочки бросились надевать «сапожки на ножки императрицы» – мне стыдно за них. Хотя я тоже верю.