5 "Обычно — вся его жизнь сплошное воровство, он грабит тысячи людей, целую страну, это необходимо для роста капитала, то есть для прогресса страны, — вы понимаете?"

Люди сами творят свою историю, но чем определяются мотивы людей и именно масс людей, чем вызываются столкновения противоречивых идей и стремлений, какова совокупность всех этих столкновений всей массы человеческих обществ, каковы объективные условия производства материальной жизни, создающие базу всей исторической деятельности людей, каков закон развития этих условий, — на все это обратил внимание Маркс и указал путь к научному изучению истории, как единого, закономерного во всей своей громадной разносторонности и противоречивости, процесса.

Владимир Ленин

Один из самых сложных романов Бальзака, который он неоднократно пытался закончить. В том виде, который есть сейчас, есть логическое окончание, но всё написанное лишь треть от грандиозного замысла. Очень серьёзное творение, через которое приходится пробираться как сквозь джунгли. Неотшлифованная работа. Грубый набросок. Бальзак привык править некоторые свои работы до двадцати раз. Здесь же строки написанные под чистым наитием. Крайние шесть глав дописаны его женой Эвелиной Ганской-Бальзак. Почему она смогла их дописать? Потому как приступая к работе в 1837 году Оноре де Бальзак набросал конспект, в соответствии с которым был известен сюжетный костяк работы. Ей удалось дописать концовку, но она не смогла осилить и описать величественную картину социальной борьбы в деревне, заменив её неожиданной драмой с офицером охраны помещика - Мишо, чтобы как-то закончить творение. Вся работа предполагала чуть ли ни 3-5 томов.

"Новые поколения сметают на своем пути идолов и отливают себе новые кумиры, которые будут, в свою очередь, низвергнуты."

Когда человек, сознательно или бессознательно, руководствуется диалектикой в повседневной жизни, то есть пытаясь описать события во всём многообразии явлений, во всей взаимосвязи и обусловленности, в их постоянном движении, развитии, возникновении и отмирании, пытается проследить все материальные предпосылки и неизбежные последствия того или иного явления, не забывая про случайности и тысячи переменных, тогда неизбежна возможность быть раздавленным деталями. Примерно то же происходит и с "Крестьянами" Бальзака. Он лихорадочно взялся не упустить ни единой вещи и явления, рассматривая их в исторической перспективе со всех различных сторон. Это очень похвальная инициатива, и дарует весьма ценный урок всякой критической литературе.

Особенно когда, как это в "Крестьянах", затрагиваются столь сложные вопросы как классовые взаимоотношения, а также отношения всех прослоек между антагонистическими классами. Оноре де Бальзак "со скрипом", но справился с собственной задумкой, он описал всё многообразие сношений беднейшего крестьянства, среднего крестьянства, кулаков, помещиков-аристократов, мелкой, средней и крупной буржуазии, в том числе роль ростовщического капитала, оброк, ренту, даже своего рода ипотеку на землю, всё это вместе увязав невидимыми нитями с высшими министрами Июльской монархии во Франции.

Сам автор пытается объясниться за растянутость пространных объяснений:

"Иные люди, прежде всего интересующиеся развитием действия в рассказе, будут бранить нас за растянутость всех этих объяснений; но здесь полезно заметить, что бытописатель подчинен более строгим законам, чем рассказчик; он должен придать характер правдоподобия даже истине, между тем как в области рассказа, в точном смысле этого слова, самое невозможное оправдывается просто-напросто тем фактом, что оно совершилось. Превратности социальной или частной жизни порождаются множеством незначительных причин, связанных буквально со всем. Ученый обязан разрыть лавину, поглотившую целые селения, чтобы показать нам камни, оторвавшиеся от горной вершины и вызвавшие образование снегового обвала. "

Сознавая грандиозность стоящей перед ним задачи, а также сложность претворения её в жизнь, он неоднократно бросал и начинал вновь это творение, чтобы так и не закончить его (ведь Бальзака ждала ещё не законченная "Человеческая комедия"):

"Если я в течение восьми лет сто раз бросал эту книгу, самую значительную из всех задуманных мною, и сто раз снова принимался за нее, то ведь все мои друзья, и вы в том числе, конечно, поняли, что моя решимость могла поколебаться перед столькими трудностями и перед таким количеством мелочей, вплетенных в эту сугубо жестокую и кровавую драму. Но к числу причин, внушивших мне сегодня такую смелость, прибавьте и мое желание закончить этот труд, назначение которого — доказать вам мою горячую и неизменную признательность за преданную любовь, бывшую для меня великим утешением в несчастье. де Бальзак."

Работа амбициозная, и возможно была бы лучшей у него, если бы он смог ее завершить до конца, "отполировать" и добиться издания.

"Не угрожай, действуй без слов, тесни врага, не наступай, как говорится, змее на хвост и пуще всего остерегайся задеть самолюбие нижестоящих. "

Среди всех персонажей произведения только один действительно трогает - это крестьянин-республиканец Низрон, имеющий твёрдое антибуржуазное сознание. Бывший вождь санклютов в Эгах, якобинец, гордый бедняк, ныне "деревенский старейшина", «твердый, как сталь», и «чистый, как золото». Неподкупный, честный, клеймящий позором не только помещиков, но и местных кулаков, ростовщиков и попов, т.е. отвратительную клику Ригу, Гобертена и Судри. Энгельс отмечал, что творчество Бальзака полно подобных "людей будущего", как Низрон. Учитывая незаконченность произведения, Низрон в первых двух частях имеет лишь эпизодическую (вступительную) роль. Все остальные лица в истории вызывают тотальное отторжение, что не сглаживает общее впечатление от книги, вынуждая читать через силу.

Ригу и его клика, делают из крестьян одновременно и своих помощников и свою добычу. Они расходный материал ради выгодоприобретателей Эгского поместья, при этом своих грабителей они почитают за благодетелей в борьбе против других поработителей - заносчивой аристократии. В III томе «Капитала» Карл Маркс анализируя судьбу мелкой крестьянской земельной собственности, ссылается на Бальзака. Настолько натурально последний вывел действительные сношения в художественной форме. Он пишет:

"Мелкий крестьянин даром совершает всевозможные работы на своего ростовщика, чтобы сохранить его благоволение, и при этом полагает, что ничего не дарит ростовщику, так как для него самого его собственный труд не стоит никаких денежных затрат. Ростовщик, в свою очередь, убивает таким образом двух зайцев за раз. Он сберегает расходы на заработную плату и все больше и больше опутывает петлями ростовщической сети крестьянина, которого все быстрее разоряет, отвлекая его от работ на собственном поле."

Отсталость, невежество, нужда, тяжёлые условия жизни деревенской бедноты, пороки всех возможных видов, откровенное скотство - всё это показано Бальзаком блестяще. Несмотря на всё сочувствие которое выражает Бальзак дворянству, против которого ведёт борьбу вся кумовская клика буржуазии во главе с монахом-расстригой Ригу, он рисует это дворянство как не имеющее каких-либо перспектив и надежды на выживание в новом мире чистогана. Крестьяне же, одураченные одними поработителями, против других, получают землю из рук ростовщиков по непомерно высокой цене, обрекая себя на долговую зависимость, барщину, и чего хуже - "право первой ночи" ростовщику со своими жёнами и дочерями, в качестве залога за задержку выплат.

Особенно циничным на этом фоне вырисовывается ростовщик Ригу, который на множество лье во всех направлениях от Эги, обзавёлся собственным сералем с прекраснейшими одалисками, и получает удовольствия султанов не платя за это не единой копейки. При этом надеясь как-то покончить с женой и вернуться в лоно церкви. Образ по контрасту более "утончённый" нежели другой описываемый Бальзаком ростовщик - Гобсек:

"Сей Людовик XV без престола не довольствовался одной хорошенькой Анетой. Прижимая должников крестьян закладными на землю, за покупку которой они не могли расплатиться наличными, он превратил всю долину, от Суланжа и на пять лье дальше Куша, до самого Ла-Бри, в свой сераль и лишь отсрочками судебных исков расплачивался за обладание мимолетными сокровищами, поглощающими состояние стольких сладострастных стариков, Таким образом, блаженная жизнь, не уступавшая жизни откупщика Буре, почти ничего ему не стоила. На Ригу работали белые негры, они заготовляли ему дрова, обрабатывали землю, убирали* хлеб и сено. Крестьянин мало ценит свой труд, особенно если за него обещают отсрочить платеж процентов. Не забывая накидывать понемножку за предоставленную на несколько месяцев отсрочку, Ригу прижимал своих должников, заставляя их в полном смысле этого слова отрабатывать ему барщину, на которую они шли, думая, что ничего не платят, ибо не вынимали денег из кармана. В действительности же они иногда выплачивали Ригу много более всей суммы долга."

Не может не поразить прозорливость Бальзака-роялиста, который тоскливо причитает об ушедших нравах какой-никакой, а "благородной аристократии", "голубой крови", и что на место старых тиранов, пришли ушлые дельцы из третьего сословия, необразованные варвары, опускающие нравы своей властью денег до "низших" потребностей, развращая народы, которые, он предчувствует, станут ещё хуже своих учителей когда станут ценить деньги единственной мерой всех вещей:

"Привилегий больше не существует, ибо каждому дозволено карабкаться на ярмарочную мачту за призом в виде власти. А все-таки не лучше ли общепризнанные и всем известные привилегии, чем привилегии, добытые так случайно, установленные с по- мощью хитрости, в обход равенства, которое хотят сделать общественным достоянием,— привилегии, воздвигающие новый деспотизм, только на этаж ниже, чем прежний, так сказать «подвальный»? Неужели для того и свергли знатных тиранов, преданных своей стране, чтобы вместо них создать себялюбивых мелких тиранчиков? Надо ли власти ютиться в подвалах вместо того, чтобы царить на своем настоящем месте? Об этом следует подумать. Дух захолустья в том виде, как он сейчас описан, захватит и парламент."

"В свое время много кричали о тирании дворянства; теперь кричат о тирании капиталистов, о злоупотреблениях власти, хотя, быть может, это неизбежные болячки, причина которых — общественное ярмо, называемое Жан-Жаком Руссо договором, другими — конституцией, а третьими — хартией; здесь виноват царь, там — король, в Англии — парламент. Однако нивелировка, начатая в 1793 году и возобновленная в 1830 году, подготовила двусмысленное владычество буржуазии и отдала ей во власть Францию. К несчастью, в наше время нередко можно встретить городок, кантон или супрефектуру, порабощенные одним каким-нибудь семейством."

"Грозная лига, захватившая в свои руки все государственные и частные должности, выжимавшая соки из края и присосавшаяся к власти, словно рыба «прилипало» ко дну корабля, как-то ускользала от постороннего глаза. Генерал Монкорне и не подозревал о ней."

Интересно и такое откровение Бальзака, высказанное устами крестьянина-плута Фуршона, бывшего спившегося учителя:

"Крестьянин навсегда крестьянином и останется! Разве вы не видите (эх, да ничего вы не смыслите в по- литике!..), что правительство только для того акциз на вино и накинуло, что хочет отнять у нас последние гроши, прищемить и держать в нищете? Буржуа и правитель- ство — это все одно. Что с ними бы сталось, кабы мы все разбогатели? Сами они, что ли, стали бы пахать? Сами стали бы хлеб убирать?.. Им нужны бедняки! Я сам был богатым с десяток годков и хорошо помню, что я думал о голытьбе!.."

Это не легкая работа, из-за обилия отступлений, но при этом написана в любимой манере Бальзака. Да еще и без правок. Усидчивость и терпеливость при чтении вознаграждается динамическим развёртыванием сюжета как только все необходимые предпосылки объяснены. Откровения очень актуальны и животрепещущи для современности. Социалистический реализм должен был брать за безусловную основу реализм Бальзака, его работу с деталями, с со всем многообразием предпосылок и следствий.