5 Источник вечной красоты

Гомер обладает гипнотическим воздействием, правда почувствовать этот эффект на себе возможно только полностью забыв обо всех событиях своего временного существования, сосредочевшись только на повествовании, другими словами, полностью отрешившись от себя. Гомер может поднять читателя выше самого себя, если последний доверится повествованию; сделав это, возвращаешься к себе более просветлённым, как бы увидевшим всё своими глазами. Эпос - это дионисийское начало, он длиться бесконечно, у него нет завершённости, нет начала. Глава Гомера подобна глотоку бесконечности, и чем больше в тебе поэтического начала, тем больше полезных свойств твоя душа извлечёт из этого божественного напитка.

Для меня три момента были особенно поэтичны, причём каждый из них аффицирует разные стороны души, каждый видится мне квинтэссенцией одной из граней прекрасного:

Первый из них, когда битва затихла и ты оказываешься в троянском лагере (Песнь 8, строки 553-565). В этом отрывке на первый взгляд чистое описание природных явлений. На самом же деле природа тут - продолжение человека, она гворит с человеком, участвует в его судьбе, успокаевает его,  даёт сил, природа тут - это словно ещё один бог, она говорит и действует. Таким образом тут мы видим созерцательную направленность, Гомер обращается к нашей душе через чувства.

Второй, пожалуй, самый красивый для меня момент, - встреча Ахиллеса с Ликаоном, предыстория жизненного пути Ликаона, мольба Ликаона, битва этих двоих, судьба Ликаона (Песть 21, строки 34 - 135). В этом месте перед нами предстаёт прекрасны юноша, на своё горе родившийся сыном Приама и вообще сыном Трои. Его красота здесь заключается в отсутствии доспехов и оружия, он выходит из реки, - вечной кормилицы жизни, - совершенно беззащитным и почти нагим, и эта беззащитность странным образом привлекает и вызывает сочувствие. Ликаон воплощает в себе красоту жизни перед суровым роком и стихийным природным началом - Ахиллом, с его сверхчеловеческой страшной риторикой. Жизнь нага и жаждет продолжнния, но Року до этого нет дела. Эффект прекрасного здесь проявляется от столкновения Жизни с Роком. Это другой вечный инструмент поэзии, заостряющий внимание на неизбежности. Возможно, тут заложен символизм чисел, - Ликаон всего лишь двенадцадтый день как веселился с друзьями о своём возвращении в Трою, но вот он столкнулся в двенадцатый с этим безжалостным львом Ахиллесом. То же предстоит и самой Трое, после одиннадцатиднеаного срока оплакивания и погребения Гектора, выпрашенного Приамом у того же Ахиллеса в 24-ой песни. 12 - символ полноты жизни, после которой наступает увядание и смерть. Душа аффицируется тут ужасом, но ужасом вечным, возвышающим жизнь над собой и делающий её уже не только волей к жизни, но вечной мудростью. Происходит сочувствие, катарсис и наконец восхищение.

Третий момент после игр, устроенных Ахиллесом, когда Менелай вознегодовал на Антилоха за несправедливость во время скачек, а затем их примирение: (Песнь 23, строки 566-613). Эффект умиления достигается за счёт мудрых слов Антилоха и ещё более необычной реакции Менелая, который умеряет свой пыл и с достоинством принимает дар за второе место.

В целом, лучшие места у Гомера, на мой взгляд, происходят  на задворках одесточённых битв , - в дружеских поединках, в моменты примирениядвух врагов, в некоторых описаниях красот древней Эллады, в основном вечерних (вечер, на мой взгляд, самое поэтичное время и древняя Греция представляется мне лучше вечером), в моменты проявлений человеческой слабости. Было бы немного меньше битв и перечислений, читать было бы легче, но в целом эта книга - вечный источник поэзии и красоты, к которому обязательно буду возвращается и перечитывать отдельные сюжеты.

После этой книги эллинско-римская мифология стала для меня ощутимо поэтичнее, важнее, глубже, появились желание почитать "Философию мифологии" Шеллинга, чтобы осмыслить её с философской стороны . А также, конечно, жду возвращения ко всем упомянутым  у Гомера героям через творчество последующих писателей, продолжения и раскрытия сюжетов, заданных Иллиадой, возвращения к Одиссее.