5 Воображение заполняет пустоты человеческой жизни.

Золотая роза — работа в жанре "книга о книгах" и потому глупо заниматься её пересказом. И ценна она не тем, чего можно первоначально ожидать от подобной книги. Золотая роза — это искренний диалог Паустовского с вами не как с читателем, — а учеником, и не в душном классе или аудитории, — а где-нибудь на пригорке или с удочкой у пруда, покуривая махорку. Диалог шестидесятитрёхлетнего, повидавшегося многое — революцию, индустриализацию, войну — человека, который — по крайней мере, такое впечатление складывается после прочтения, — не превратился в обозлившегося, циничного старика.

Паустовского всё также волнует поэзия Блока и Пушкина, проза Гюго и Моппасана; его сердце до сих пленено лесами и речками Родины, её озёрцами и полями. Самыми трогательными получились эпизоды, где Паустовский вспоминает друзей, которых уже нет: Гайдара, Багрицкого, одесситов. Ни слова, по понятным причинам, не сказано о судьбах Бабеля, Зощенко, Олеши и прочих, и потому вдвойне удивительно, как Паустовский сумел сохранить такую веру в людей. Вера в прекрасное, лучшее, что есть в роде человеческом — вот главное достоинство книги. Только кончилась война, едва отстроилась страна, ещё не прошёл ХХ съезд, — а Паустовский уже пишет о любви к Родине, товариществе, природе, русском слове, призывает быть хранить свою культуру — и даже защищает импрессионизм.

Незачем разбирать здесь вопросы литературного ремесла — читателя может ждать разочарование, ведь Паустовский проговаривает очевидные вещи. Единственное, что меня по-настоящему зацепило в его рассуждениях, это какие же все-таки писатели прошлого были эрудированные, открытые всему новому, с богатым жизненным опытом люди! Тот же Багрицкий. Тем горче осознавать, что эту сокровищницу — истинных учеников Золотого века, мы променяли на ширпотреб, в котором ума меньше, чем в кваканье лягушек.

Чтение "Золотой розы" напоминает разговор с родителем или старшим товарищем по душам: кажется, произносятся очевидные вещи, — но его теплота и забота помогает тебе разложить всё в своей душе по полочкам.