4

Суровость Данте лишь в его портретах
Грядущим поколениям осталась,
Грусть и любовное томление сказались
В канцонах благородных и сонетах.

Все думы - о любви, о ней одной

И от строчек маленького сборничка веет этим чувством сильно и пронзительно, а ведь написаны они приблизительно 700 лет назад. Одно столетие сменяет другое... а в стихах нашли бессмертие любовь Данте к Беатриче и Петрарки к Лауре.
И хоть понять поэтов бывает сложно без комментария переводчика, пишут они живо, так, будто это друг плачет на твоем плече. А если читателю самому не чужды в данный момент муки неразделенного чувства, песни поэтов, может, несколько "ослабят тетиву". Ведь они находят слова, а излить, выразить - и душевной боли немного меньше, хотя бы на время. Или, может, страдание других отвлекает от собственной персоны, что полезно.

В жизни, пожалуй, я пока не встречала таких отношений. Ну, бывают безответные чувства, но чтобы они десятилетиями длились... В общем, широкий пласт примеров, да все из литературы. Однако в произведении мы находим то, что близко нам, потому читаем и любим. Так и в воспевании средневековых Муз, в томлении и тоске поэтов давно минувшего прошлого - отголоски знакомых ощущений. Хотя, может, так любить могут только поэты? Или влюбленность может приподнять и простого смертного до высот вдохновения?

Здесь другая, лирическая, грань Данте. Не то, что в "Божественной комедии".
Петрарка же занял раза в три больше места. В своих сонетах он ведет отсчет своей любви. При жизни мадонны - боится, как бы смерть не забрала прежде него, а после смерти... после смерти... она не покинула поэта. "Ее образ на сердце высечен", как поется в нашей современной песенке. Не покинула и Беатриче Данте.
Безответная любовь... казалось бы, какой прок от нее? Но ведь при разделенном чувстве, не появились бы на свет эти стихи. Обожаемые, далекие женщины, такие чистые, такие возвышенные - образ, прекрасный образ.

Слово поэтам.

Слово поэтам.
Франческо Петрарка:

Возможно, скажут мне, что, славя ту,
Кому я поклоняюсь в этом мире,
Преувеличить позволяю лире
Ум, благородство, тонкость, красоту.

Однако я упреки отмету,
Петь недостойный о моем кумире:
Пусть скептики глаза откроют шире,
Они поймут свою неправоту.

Не сомневаюсь в их суде едином:
"Он вознамерился достичь того,
Что трудно Смирне, Мантуе, Афинам".

Недостижимо это божество
Для песен: будь себе я господином,
О ней бы не писал я ничего.

Как мир превратен! Мне сегодня мило
То, что казалось прежде верхом зла,
Я вижу — боль во благо мне пошла,
И в царство мира путь война открыла.

О, тщетность жажды! О, бесплодность пыла!
О сколь была б расплата тяжела,
Когда бы счастье мне вкусить дала
Та чей приют - и небо, и могила!

Но бог любви - мой поводырь слепой -
И ум глухой влекли меня в тупик,
Где угрожала гибель неизбежно.

Благословенна та, кто в трудный миг,
На лучший берег указав рукой,
Мой низкий пламень обуздала нежно.

Благословляю день, минуту, доли
Минуты, время года, месяц, год,
И тот прекрасный край, и город тот,
Где светлый взгляд обрек меня неволе.

Благословляю сладость первой боли,
И в сердце, и в судьбе переворот,
И стрел любви рассчитанный полет,
Когда отбить удар не в нашей воле.

Благословляю имя из имен
И голос мой, дрожавший от волненья,
Когда к любимой обращался он.

Благословляю все мои творенья
Во славу ей, и каждый вздох и стон,
И помыслы мои - ее владенья.

И все же я устал от дум всечасных
О том, как думы устремляться к вам
Не устают, и как доныне сам
Я не пресек теченье дней несчастных;

И как для глаз и для волос прекрасных
По-прежнему хватает слов стихам,
Что не смолкая даже по ночам,
В призывах не изверились напрасных;

И как мои стопы не сбиты в кровь,
Когда годами яростная сила
Спешить велит за вами вновь и вновь;

И где найти бумагу и чернила
Для новых песен, если мне любовь
Писать о вас одной в закон вменила.

Данте Алигьери:

Все думы — о любви, о ней одной,
И столь они между собой несхожи,
Что этой власть любви всего дороже,
А та сгущает страхи надо мной,

А в той — надежда сладостной струной,
А в той — причина слез: что делать, что же?
Одно лишь их роднит в сердечной дрожи;
Мольба о милости любой ценой.

Какую думу должен отобрать я?
Откуда взять уверенную речь?
Любовные сомнения нависли.

И чтоб связать разрозненные мысли,
Мою врагиню надо бы привлечь —
Мадонну Милость, пасть в ее объятья.

В один из дней ко мне пришла Тоска:
«Побыть с тобой намеренье имею».
Боль и Немилость, мнилось, были с нею,
Что выступала в роли вожака.

И я сказал: «Уйди»,— но свысока,
Пренебрегая просьбою моею,
Она взглянула — как я, дескать, смею,
И тут впридачу я издалека

Амура в неожиданном уборе
Увидел — в черном с головы до пят —
И со слезами в непритворном взоре.

«О чем твой плач и платье говорят?» —
Я вопрошал. И он в ответ: «О горе,
Что наша дама умирает, брат».

Кажется, я увлеклась цитированием. А надо же еще сказать собственно о книге. Перевод Евгения Солоновича. Одним словом я бы описала ее как "изящная". И здесь скорее комплимент оформлению. В начале биографический очерк. Не могу удержаться, и не закончить актуальнейшим напутствием-одобрением от Франческо Петрарки:

Обжорство, леность мысли, праздный пух
Погубят в людях доброе начало:
На свете добродетелей не стало,
И голосу природы смертный глух.

На небе свет благих светил потух -
И жизнь былую форму потеряла,
И среди нас на удивленье мало
Таких, в ком песен не скудеет дух.

"Мечтать о лавре? Мирту поклоняться?
От Философии протянешь ноги!" -
Стяжателей не умолкает хор.

С тобой, мой друг, не многим по дороге:
Тем паче должен ты стези держаться
Достойной, как держался до сих пор.