5 Лениниада

Вот и подошла к концу моя почти что трехмесячная эпопея с, чего уж там, одним из самых масштабных, самых требовательных, самых хватит-я-больше-не-могу текстов в моей жизни. «Ленин» Льва Данилкина доставил мне целый ворох самых разнообразных эмоций: от искреннего наслаждения и восторга вплоть до немого беспомощного крика и ипохондрии. Забегая наперед, могу точно сказать, что этот опыт запомнится мне не только этими психоэмоциональными качелями; он совершенно точно займет в моем образовании и культурном бэкграунде важное и полезное место. В конце концов, даже если скептически относится к тезису, что историю своей страны нужно знать, можно достаточно уверенно заявить, что ТАКУЮ историю такой страны можно и нужно хотя бы узнать (с вами случилась игра слов). И именно таким любопытным, всего лишь жаждущим немного узнать, я приступил к чтению «Пантократора солнечных пылинок» (альтернативное название биографии) очень мной уважаемого Льва Александровича Данилкина. Но так получилось, что одет я оказался совсем не по погоде. Литературное путешествие, которое создал Данилкин, оказалось гораздо более жестким, а где-то даже жестоким к «да мне просто интересно почитать». Но, обо всем по порядку, и начнем, пожалуй, с самого автора.

Кто не знает, многие годы назад, когда трава еще была зеленее, а Биг-Мак стоил всего… В смысле, что это? Ладно-ладно, в общем давным-давно, Лев Данилкин был штатным литературным колумнистом печатного журнала «Афиша» и, ничто, слышите, абсолютно ничто не указывало на то, что годы спустя этот человек создаст монструозный талмуд, по своей фактической проработке пугающий даже опытного читателя. Данилкин сам признается в послесловии, что, мол, ну а что делать, да, прочитал все 55 томов полного собрания сочинений Владимира Ильича. Ну да, и еще примерно столько же томов сопутствующих материалов. Понимаете, да, для многих, в том числе, для меня это просто 2 года чтения. А для него – подготовка к книге. Но, как я отметил выше, кредит доверия к Данилкину был очень высок. В конце концов, именно благодаря его рецензиям, я открыл для себя огромное количество новых авторов, многие из которых стали для меня литературными кумирами. А то, что человек так готовится, почти по методу Станиславского, к написанию биографии – что же в этом плохого? Даже наоборот, здорово (но немного пугает, ничего не могу с собой поделать).

Полное погружение в жизнь Ленина сопровождается не только тем, что Данилкин прочитал все его труды. Хотите верьте, хотите нет, но он и посетил абсолютно все доступные (некоторые не очень) места, в которых Владимир Ильич жил-писал-работал. И для понимания масштаба, а многие, в том числе и я, не понимают этой географии, это абсолютно феноменальный маршрут. Это, как и крупные европейские города (Лондон, Париж, Женева, Цюрих, Брюссель, etc), так и, например, пригород Кракова, швейцарская городская деревушка Зеренберг и, конечно же, остров Капри. Россия тоже не отстает: каждый домик, каждая деревушка, в которой Ленин был в диапазоне своей общественной и не очень деятельности – везде Данилкин побывал. И это еще бОльшие расстояния, от Самары до Симбирска. Дача на границе с Финляндией, где Ленин жил и работал в 1905-1907 – нет проблем. Подмосковная дача в Костино в начале 20-х – окей, это просто, я доеду на такси. Крошечная Алакаевка, где Ленин просто провел какое-то время в самом своем детстве – хорошо, я поеду на автобусе и пойду пешком, если туда не ходят поезда. Честно говоря, может создаться впечатление, что это too much, Лев, ты нас пугаешь, остановись. Но Данилкин идет по биографии Ленина с маниакальной точностью и достоверностью – в этом смысле его «Ленина» можно помещать в Палату мер и весов. Если вам нравится в нон-фикшнах подобная достоверность – добро пожаловать. Эта книга точнее, чем швейцарские часы.

И да, пускай у вас не создается впечатления, что подобная проработка материала вызывает какие-то сложности у читателя. Вовсе нет, возможно, это вообще какой-то мой пунктик на этот счет, как потребителя в основном художественных произведений. Сложность может возникнуть разве что от объема (900 страниц) очень насыщенного информацией материала – это да. Но в остальном, как биография, «Ленин» мог бы быть прекрасным примером того, как и должен работать биограф. Вот как, например, самый знаменитый биограф Запада Уолтер Айзексон работал над биографией Леонардо да Винчи? Сколько информации там потерялось и до сих пор не нашлось? Искал ли их Айзексон? На счет него не знаю, но Данилкин нашел даже то, что немного занесло песком времени. В этом смысле, если вам нравятся исторические книги с точной хронологией, и вам очень важно знать по каким именно улицам Москвы Ленин учился кататься на велосипеде в 1894 году – опять же добро пожаловать. Так, а в чем тогда моя проблема?

Язык. Я, признаюсь, не большой чтец биографией, не совсем знаю, как они пишутся, сколько там субъективизма можно насыпать на поле сухих объективных фактов. У меня есть представление как должен выглядеть такой вот «сухой объективный» нон-фикшн – это «Падение Третьего Рейха» Уильяма Ширера; книга, в которой автор – учитель истории, который дает истории самой говорить за себя. У Данилкина совершенно другая метода. Во-первых, он настоящий интеллектуал, его словарный запас пугающе огромен. В целом, у меня нет проблем, когда автор называет «водоворот» - «маелстремом», хорошо, пускай. Даже в нон-фикшне. «Филлеасфогговская одержимость» Ленина – чуть сложнее, это что, Жюль Верн? Ну хорошо, автор считает это наиболее подходящей метафорой. Но как вам это – «Ленин в тиаре из политических фанаберий» (что, простите?), или, чего уж там, можно и подлиньше – «практическая деятельность в мире борхесовских классификаций - в мире со странной топологией, деформированных общественных структур, заклинивших друг о друга плоскостей» (помогите, пожалуйста). Понимаете, да? И, поверьте, такие отрезки не нужно искать по тексту с лупой – они встречаются на каждой странице. И читать этот триумф эрудированности и интеллектуального превосходства порой крайне непросто.

Ок, но это еще всего лишь «во-первых». Во-вторых, когда вы разберетесь вообще, что такое «фанаберии» и «маелстрем», вам предстоит разбираться дальше. Вот, например, «борхесовские классификации» из последнего примера. Что это? Или вот, пожалуйста, текст-текст-текст «…выходит, из гойевского Коллоса - ну или по крайней мере Кустодиевского Большевика - Ленин превратился в чудака-изобретателя...» текст-текст-текст. Вот почему некоторые абзацы, даже если вам знакомы все слова, из которых они состоят, все равно читаются долгие минуты. Нужно отложить книгу, открыть Интернет, погуглить, как выглядят картины Гойи и Кустодиева, затем что-то прочитать о них; когда яснее не станет, вернуться к книге, прочитать абзац еще раз, ничего не понять, расплакаться, и так далее. И, если вы думаете, что метафоры и отсылки Данилкина касаются только традиционного искусства, то я вас умоляю, перестаньте. Ленин и Ким Кардашьян, Ленин и игра Ticket To Ride, Ленин и сайт «Госуслуги» - это ваши проблемы, если вы плохо знакомы с каким-то из этих явлений современной поп-культуры. Конечно, можно такие отрезки прочитывать по диагонали, но разве мы так делаем? Эта книга точно такого не заслуживает. Поэтому если вы вдруг не смотрели фильм «Выживший» с Ди Каприо, то идите и смотрите, отсылка к нему (кстати, неточная, Лев) здесь тоже есть.

Все вышеперечисленное порой, скажу честно, лишает чтение удовольствия. Это уже не чтение, а какая-то полунаучная работа, когда приходится сначала откапывать весь этот исторический или культурный бэкграунд, смотреть в словаре непонятные слова and all that stuff. Но на определенном этапе ты вдруг начинаешь понимать, что такое вот "чтение", когда сначала приходится узнавать о контексте, а потом все остальное, начинает доставлять *говорю шепотом* удовольствие. Поймите правильно, если вы хотите прочитать эту книгу и все понять – это займет у вас больше времени, чем как просто от чтения 900-страничной книги. И вопрос только в том, как вы проведете это самое лишнее время. Приведу простой пример. В главе про путешествие Ленина на остров Капри (в гости к Горькому, все верно), Данилкин упоминает, что уважаемые товарищи писатель и революционер находились недалеко от виллы видного немецкого промышленника Фридриха Альфреда Круппа «Фернзен». Того самого Круппа, который был «королем пушек» и вообще одним из главных военных промышленников на стыке веков. И конечно же, тебе хочется посмотреть, почитать про это, интересно же. Так вот, что самое смешное, ничего про виллу «Фернзен» я найти не смог (по найденной мной информации Крупп жил в люксе того же отеля, что и Горький - Grand Hotel Quisisana), однако, я узнал драматичную историю о том, что для Круппа остров Капри был местом невероятных кинки-вечеринок с явным и очевидным ЛГБТ-уклоном. Какой там «Ленин», что там дальше было с Круппом? Ничего хорошего, в Германии начала XX века гомосексуализм, мягко скажем, не одобрялся, Крупп был предан публичному остракизму. К этому кэнселлингу присоединились и итальянцы, попросив Круппа покинуть остров, даже несмотря на то, что немецкий промышленник вкладывал в остров огромные деньги, строил улицы и парки (сохранившиеся до наших дней). Крупп вернулся домой, где как-то очень подозрительно быстро скончался на своей вилле в Эссене. То, что Данилкин подкидывает между строк читателям такие интересные истории – это и есть то самое удовольствие, о котором я писал выше. Главное – погрузиться на нужную глубину.

Подобных историй в «Ленине» - огромное количество. Где-то Данилкин не утруждает себя в конкретизации (как с Круппом), где-то – наоборот, делает акцент. А когда Данилкин делает акцент, читать нужно внимательно. Одна из таких историй – это история Николая Баумана, одного из самых видных революционеров и двигателей дела Ленина. Я не буду пересказывать эту историю, о ней то Данилкин как раз рассказывает достаточно подробно. Если вкратце, Бауман как-то ухаживал за девушкой, девушка предпочла другого, Бауман начал себя вести достаточно токсично, начал говорить и писать про девушку компрометирующие гадости (это харрасмент, Бауман), девушка вскоре покончила с собой. И тут возникает как раз вопрос объективности-субъективности, потому что Данилкин выдвигает предположение, что именно этот поступок стал первым камнем раздора между Лениным (не осудил) и Мартовым (осудил), а впоследствии, как мы уже знаем из учебников по истории, расколом на большевиков и меньшевиков. Это всего лишь еще одна история, которую Данилкин находит для своих читателей уже сам, но как же ты по-другому начинаешь смотреть на события тех дней. Помните, я вам рассказывал в первом абзаце про «место в образовании». Да-да, это и есть то самое место. Конечно, тут есть вопрос о том, может ли биограф так, как будто бы нечаянно, разворачивать историю под таким углом. А с другой стороны – все аргументированно, и, пускай, субъективно, но это уже ваше дело, что делать с этим дальше.

Итак, что же получается (нет, я еще не заканчиваю). У нас есть очень сложный, (пере)насыщенный смыслами и понятиями текст, с которым иногда приходится сражаться не на шутку. Тот же самый текст – скрупулёзно проработанный, вплоть до каждого кусочка хлеба, что кушал Ленин; интересный, остроумный, рассказывающий читателю о самых важных и определяющих событиях не только одного человека, но и нашей собственной истории. Я уже вам примерно обозначил, какие истории в этой книге можно найти и как они сервированы. Но остается главный вопрос – а что же Ленин?

Безусловно, это книга о Ленине. С первого до последнего вздоха, от Симбирска до подмосковных Горок, Данилкин терпеливо идет за своим героем. Есть такое подозрение, что насыщение Лениным достигло у Льва Александровича таких пределов, что создается впечатление, что он как будто бы даже знаком со своим подопечным – настолько живо и точно даются какие-то ситуационные истории. Наверное, отношения «автор-герой» – одни из самых сложных и важных в художественной литературе, но вот парадокс – в этой биографии это и вовсе краеугольный камень. Мы еще дойдем до последней главы, но насколько ощущается развитие отношений Данилкина и Ленина сквозь страницы (хотел сказать романа) биографии. Юные годы – спокойный интерес к становлению персонажа. Первые европейские вояжи – Данилкин ходит по тем же улицам и внимательно изучает все окружающее – какой такой воздух превратил Володю Ульянова в лидера огромной страны? Болезненные неудачи 1905 года – живой интерес к тому, как Ленин переживет свой крах. Триумф 1917 года, конечно – радость (мне кажется) автора за своего героя. В дополнение к этому, а это тоже важно, Данилкин очень внимательно следит за отношениями Ленина с другим очень важным человеком этой истории – Надеждой Крупской. Немного аляповато (последние страницы биографии почему-то состоят из единственного ничем не аргументированного домысла – зачем?) Данилкин посвящает ей самые последние строки своей книги.

Но, наверное, лучше всего представление о Ленине (и о человеке, и о книге) дают две последние главы его биографии. Предпоследняя из них «Костино.1922» (куда-то, кстати, делся 1921 в хронометраже, но Бог с ним, это неважно, в книге он есть). То, насколько точно уловил Данилкин переход Ленина-человека в Ленина-сущность проявляется именно здесь. Тогда, в 1917-1918, это все равно еще человек, много думающий, много решающий, строящий и рушащий одновременно. Но именно в «костинской» главе Данилкин глобализирует повествование - нам больше рассказывают про политические процессы, создание Коминтерна, войну, как Мировую, так и Гражданскую. Ленин, начиная с конца 1920 года почти перестает быть живым человеком, а превращается в энигму коммунизма - бестелесного сверхразума, который, нет, не присутствует как герой нарратива, он и есть сам нарратив (а еще он есть коммунизм, мировая революция и тень Чингисхана). И Данилкин ловит этот момент как будто на фотокамеру – вот он, Ленин-вождь, вот здесь он стал историей. После всех этих камерных и полуинтимных зарисовок из жизни Ленина, прекрасно видна та трансформация, которая с ним случилась, не физически - но материально.

Костино в этой самой, предпоследней главе почти нет, потому что нет Ленина-человека. Данилкин знакомит читателя с отношениями Ленина с тремя большими сущностями: техническим прогрессом (электрификация и железные дороги), крестьянством (жил то в деревне в эти годы) и религией (сами знаете). И тем оглушительнее бьет читателя глава следующая, она же последняя – «Горки.1922-1924». Только нам показали такую громаду, как вот, он же, лежит, разбитый инсультом, на своей даче в Горках. Этот очередной переход – опять имеет потрясающую силу, мы снова видим Ленина-человека, такого же беспомощного и живого, которым он был, когда его выкидывали из страны или сажали в тюрьму. Но в этот раз его слабость исключительно физическая, как будто кто-то лопнул внутри него воздушный шарик. Данилкин сопереживает герою, как будто это его близкий друг. Ленин-человек умирает в последних главах дважды, оставаясь уже только в нематериальной оболочке (и живет до сих пор). Справедливости ради, материально он тоже все еще на Красной площади, но это уже другая история. Две последних главы «Ленина» - это пример настоящего мастерства, пример блестящей работы автора с материалом. Это однозначно то, ради чего стоит потратить свое время на эту книгу. Много времени. Очень много.

Но закончить я хочу немного другим. Удивительно, конечно, как события столетней давности до сих присутствуют вокруг нас. Я ради любопытства начал прикидывать со сколькими героями книги я взаимодействовал в последнее время. Это абсолютно поразительно, смотрите сами. Ок, Ленина я не беру, но как демиург коммунизма и как библиотека он существует в Москве. Смотрите дальше, работа – рядом площадь Воровского (Госиздат), есть. Крупская стоит чуть дальше, в конце Большой Лубянки. Чтобы от Воровского далеко не отходить – на Войковской (Войков, один из тех, кто организовывал расстрел царской семьи) есть парк его имени, а рядом площадь – Ганецкого (управдел Народным банком). Чуть-чуть отъехать вниз – на станции метро Аэропорт стоит огромный Энгельс. Любимый кинотеатр детства «Прага» - на площади Зденека Неедлы (один из первых членов Компартии Чехословакии). Практику на втором курсе проходил на улице Кржижановского (один из создателей плана ГОЭЛРО), обедал там же не раз на улице Ивана Бабушкина. Улица Дмитрия Ульянова – там же. Друзья из Бауманки и Плешки. И это я просто вот так, навскидку. Теперь хотя бы знаю, где и вокруг чего я существую. Интересное соседство, конечно.

Но это не вывод, просто наблюдение, а вывод немного другой. Помните, я сказал в первом абзаце, сейчас я сам себя процитирую, секунду: «даже если скептически относится к тезису, что историю своей страны нужно знать, можно достаточно уверенно заявить, что такую историю такой страны можно и нужно хотя бы узнать». Так вот. Историю нужно знать обязательно. Там столько ответов на актуальные вопросы. Ну а пока…

Читайте хорошие книги и берегите себя.

Ваш CoffeeT