4

Эта книга понравилась мне больше остальных — наверное, потому, что она уже в большей степени про окружающий мир, его красоту (была ведь и красота), ужас и несправедливость, нежели про то, как очередной мужчина упал к ногам Анжелики, осознав в ней свет всей своей жизни. Хотя и без этого, конечно, не обошлось — в числе «обращённых» оказались старый непримиримый женоненавистник, молодой прекрасный аббат, готовый отдать своё духовное спасение за поцелуй несравненной богини (спасибо хоть, авторы пожалели его душу и позволили ему умереть невинным), на мгновение появившийся из прошлого комиссар Дегрэ, для которого, как и для всех остальных, Анжелика оказалась единственной настоящей любовью в жизни, а также суровый нравственный протестант, чьи непоколебимые устои, конечно, тоже пошатнулись под напором очарования героини.

В общем, я говорю обо всём этом с сарказмом, хотя мне понятна эта настоятельная жажда души вызывать любовь и поклонение, и именно с этой целью — глубже прикоснуться к желаниям и путям человеческого духа — я и начинала читать серию про Анжелику, и с этой позиции она меня нисколько не разочаровывает, и даёт всё новую и новую пищу для размышлений.

У Анжелики, как бы она меня ни раздражала некоторыми своими чертами (впрочем, куда меньше, нежели героини других любовных романов), есть неоспоримое достоинство: она честна и искренна. То есть, честна и искренна именно как героиня, которая, конечно, видит себя как божество, но при этом это именно её желание, её образ и её идеал самой себя — а не следование чужим установкам (морали общества, предпочтениям читателей и так далее), что для меня есть худшее проявление лицемерия. Именно поэтому она — неидеальная мать (за что ей регулярно прилетает в рецензиях), и авторы со всей честностью описывают её чувства по отношению к нежеланной дочери, которую она поначалу пытается даже бросить. Именно поэтому она — не та идеальная жена, которая могла бы всю жизнь хранить верность образу погибшего возлюбленного, а женщина, которая ищет свой путь и частенько сбивается с него, соблазняясь восхищением других мужчин (и за это ей тоже продолжает доставаться, даже в нынешние времена). И хотя для меня образ погибшего возлюбленного — это символический образ утраченного Бога, и да, наивысшая красота души для меня заключается именно в непоколебимой верности этому образу, я люблю Анжелику именно за то, что она не такая. За то, что она настоящая, она человек, она грешит и обольщается, она яростно борется за своё счастье (пусть даже часто это счастье оказывается иллюзорным, как любовь Филиппа или обманчивый блеск Версаля), она проходит свой настоящий путь «земной тени», изобилующий и фальшивой красотой, и пропастями неприглядной грязи, но её путеводная звезда неизменно светит ей, не позволяя разочароваться в себе и в мире (как какому-нибудь капитану Алатристе, чью историю я читаю параллельно, сравнивая «формально мужскую» и «формально женскую» вселенные).

В мире, меж тем, происходит многое: всё та же ужасная, непримиримая борьба между людьми, готовыми возненавидеть друг друга из-за маленького отличия, которая, увы, и доныне цветёт всё тем же буйным цветом, желание наставить своего ближнего на путь истины, который исключительно ты, конечно же, знаешь лучше прочих, ну и ужасающие жестокость и насилие по отношению к тем нерадивым, которые не пожелали принять твою личную версию Бога, Рая и спасения души как единственно верные и правильные. Всё это верно как по отношению к католикам, так, наверняка, и к протестантам, но поскольку именно последние в данное историческое время и в данном географическом пространстве оказались в меньшинстве и в положении жертвы, то мои симпатии (как и симпатии героини) были, конечно, на их стороне.

В этом Анжелика тоже честна: она не демонстрирует чудо божественного всепринятия, вдруг совершившееся в душе средневековой женщины, и признается на страницах книги, что не испытывает большой симпатии к этим чуждым ей гугенотам; ей приятно сохранять формальную верность католицизму, в котором она была воспитана, пусть даже в действительности она уже давным-давно отошла от установок официальной церкви в любом её виде. Но её природное чувство справедливости и жалости к угнетённым оказывается сильнее, нежели рамки довлеющей над ней исторической эпохи — и это ли ненастоящее чудо, возможное для человека?

Мне понравились её беседы с братом Жаном, который — ещё одно чудо! — не увидел в ней богиню (ну разве что чуть-чуть и в прошлом), понравились описания дикой природы Пуату, созвучные с душой Анжелики, пытающейся сбросить с себя часть оков, и понравилась последняя часть книги, которая, конечно, выглядит несколько сказочно: о, этот таинственный и могущественный спаситель в маске, вдруг явившийся в самый трудный момент, на пути к которому стояло столько преград! Но, с другой стороны, что есть путь души, если не сказка — вернее, легенда или мистерия?

И эта часть мистерии не вызвала у меня ощущения фальши. Анжелика, оставлявшая за собой столько смертей (что для меня неудивительно и объясняется тем, что она слишком жаждет почувствовать себя богиней, за один взгляд которой смертные мужчины должны расплачиваться своей жизнью, вот поэтому иллюзорные фигуры в иллюзорном мире, созданном автором-душой, так легко гибнут — до тех самых пор, пока желание души создавать и охранять не перевесит её эгоистическое желание считать себя богом), наконец, по-настоящему желает кого-нибудь спасти и проходит трудный путь, чтобы этого добиться... В награду она получает долгожданную встречу с Возлюбленным, и, казалось бы, уже близится конец пути. Но как бы не так. Недаром впереди ещё столько книг— и я, как читатель, тоже предчувствую будущие новые мистерии. Например, о том, что встреча с Возлюбленным, этим идеальным образом, репрезентующим Бога в земном мире, действительно возможна — но легко ли будет принять этого Бога как обычного человека с такими же слабостями и недостатками, как у тебя самого? Какие труды предстоят душе, чтобы не разочароваться в своей любви или своём Боге?

Мир вокруг меняется — но путь человека бесконечен.

«Это только усталость. Знайте, что вкус к смерти, желание смерти приходит только к тем, кому удалась их жизнь — короткая или длинная — кто совершил, пережил то, к чему он стремился в жизни.<...> Но пока не просветлена душа человека, пока он блуждает далеко от своей цели, пока он знает только неудачи...он не может желать смерти».