4.5 Удушье

Напряженно всматриваясь в клубящийся дым ядовитого безразличия, тленными языками сизой апатии ласкающего междустрочные внутренности книги Моравиа, несложно испытать скользкое ощущение причастности к тлетворной среде отравленных судеб. Но нелегко нести призрачную корону читательского равнодушия под ласковым гнетом созерцания порока чужой индифферентности. Потому что мириады горчинок пепельной тоски, плавно струящихся над белой плотью страниц, властно оседают в уголках подсознания, медленно смыкая душу читателя плотным кольцом удушья.

На итальянской вилле Моравиа атмосфера ментального удушья раскалилась до коллапса. Накренившийся горизонт сулил героям беспросветную тьму бесплодных туч, неспособных к наполняющей силе животворящего дождя…Условно, душную драму равнодушных можно раскроить чертой возрастного ценза. По одну сторону оказалась мать полуразорённого семейства, увядающая Мариаграция, под шквальными порывами чернильной ревности отпускающая бледные лепестки достоинства на жертвенный алтарь одержимости у ног Лео, безнадёжно охладевшего возлюбленного, жадно ласкавшего своё воспалённое самолюбие в чувственной оргии культа алчных удовольствий. Заплечной тенью любовников оставалась «подруга» Лиза, предающаяся унизительному поклонению идолу дьявольской похоти в ангельских лохмотьях убранства иллюзии чувства… Данное поколение казалось ведомым призрачной нитью животного эгоизма, любовно увлекающего к садистскому равнодушию ко всем внешним вибрациям, безмолвно взывающим к подлинному гласу чувства.

По другую сторону нечёткой линии смыслового конфликта прозябали взрослые дети Мариаграции. Оба стали случайными заложниками окружающей среды, искажающей зыбкую гладь духовного наполнения унылой рябью равнодушия. Оба ощущали гнетущее иго внутренней неполноценности. Оба содрогались под глухие раскаты крушения своих хрупких надежд. Для 24-летней Карлы, в безразличной покорности утоляющей своим пылким телом вожделение немолодого любовника собственной матери(!), полновесное падение воплощало символ капитального освобождения. Лишённая духовной энергии, она приобрела силу в равнодушии. Будет ли оправдана жестокая дань этому судорожному заблуждению?.. В бесстрастных попытках избавиться от духовной пустоты лихорадочно метался Микеле. Он - единственный персонаж жалкого балагана марионеток, обладающий мучительным сознанием атрофии собственных чувств. Но в малодушных потугах его души, стремящихся выплеснуть эмбрион безверия наружу, Микеле остаётся безутешен бременем бесплодного безразличия... Вопреки печальной очевидности: изменить безумный бег иглы судьбы на туманном покрове жизни не под силу вялому повелению души, младшее поколение мчалось к бездне, понукаемое плетью отчаяния к садо-мазохистскому равнодушию, обращённому как внешне, так и внутрь…

Мутный роман Моравиа приглашает узреть за сумеречными шторами страниц эпохальный облик обнаженных душ. Безусловно, здесь очевиден безжалостный срез итальянского буржуазного общества 20-х гг. ХХ века, зарисованный в пульсирующих пороках из мещанских предрассудков, низменной лжи, кипящей похоти и необъятной апатии. Но невозможно отрицать глубину микродрамы произведения. Потому что книга пропитана запахом обострённого вожделения, вкусом жёлчной ревности, сытостью утолённого желания, болью страстной мести, дрожью вязкого отвращения и ядом слепого равнодушия, плотно опутывающих конкретную схему человеческих отношений с несоразмерным балансом желаний и возможностей посреди царственной пустоты. Мастерство психологического реализма первого романа автора вызывает искреннее восхищение. Порой кажется, что читатель невольно становится странным соучастником безумной череды событий, зафиксировавших всего три удушливых дня из жизни героев… Ведь сквозь густую пелену дымчатых строк так явственно проступают пять силуэтов, окутанных струями слепой пустоты. Словно липкие щупальцы химерного хищника, она алчно приникает к душам героев, плотоядно иссушая невесомую почву чувств, заражая скверной самозабвенной экзальтации. И души, взмахом горячего рычага инстинкта самосохранения, вскрывают самые обжигающие антитела - равнодушие. Но эффект его действия двойственный: так легко умереть от удушья.