5 Быть человеком

Стругацкие не очень любили это свое произведение, для них это был некий шаг назад, поскольку нет здесь серьезных социальных и политических проблем. Книга совсем о другом.

"...А сейчас я иногда думаю (не без горечи), что именно в силу своей аполитичности, анти конъюнктурности и отстраненности эта повесть, вполне возможно, переживет все другие наши работы, которыми мы так некогда гордились и которые считали главными и «вечными»..."
Б. Стругацкий, «Комментарии к пройденному»

Мне же кажется, что то, о чем говорится в "Малыше", и является "вечной" темой.
Сейчас мы себе несколько иначе представляем технологии будущего, однако же во всем остальном книга абсолютно современна.
Человеческий ребенок попал на негуманоидную планету и был выращен, изменен физически и воспитан иной формой жизни. Участники операции "Ковчег" неожиданно для себя нашли жизнь там, где совсем не ожидали ее увидеть. Сколько возможностей в этой случайности! Установить контакт с иной расой - это не просто мечта, это гораздо больше и ценней.
Тема "космического Маугли" очень интересна сама по себе. Каким станет ребенок, воспитанный иными? Различия с человеческой расой слишком очевидны: изменились физические возможности тела, изменилось восприятие мира, изменились способы и возможности мышления. Насколько Малыш остался человеком?
И все же темы Контакта с иной расой и тема Малыша совсем не основная и, возможно, не самая важная.

...На самом-то деле нас интересует не проблема разума вообще, а проблема нашего, человеческого разума, иначе говоря, нас прежде всего интересуем мы сами. Мы уже пятьдесят тысяч лет пытаемся понять, что мы такое, но, глядя изнутри, эту задачу не решить, как невозможно поднять себя самого за волосы. Надо посмотреть на себя извне, чужими глазами, совсем чужими…

Повествование ведется от имени Стася, самого молодого члена экипажа. Мы видим и чувствуем то же, что видит и чувствует он. Несколько наивный взгляд, еще не отягощенный жизненным опытом. И это еще больше помогает оценить действия остальных членов экипажа.
Для Комова встреча с Малышом это возможности для человечества в целом, ну а Малыш... Интересы отдельного индивидуума вторичны. Малыш - лишь возможность и способ. В конце концов, как говорит Стась:

"А жалеть… Почему, собственно, я должен его жалеть? Он бодрый, живой… Совсем не жалкий."

Для Майки все по-другому. Как говорят авторы, она "впадает в сентиментальность", воспринимает Малыша как человека и ей его просто по-человечески жалко. Но в то время, когда Громов пытается наладить контакт с Малышом-посредником, Майка делает все, чтобы отвратить ребенка от этого посредничества.
Кто прав в этой ситуации? Я не готова однозначно принять чью бы то ни было сторону. Извечный вопрос: что важнее - человечество в целом или отдельная личность. А тут ребенок, которого и человеком то назвать сложно. Как сделать выбор и самому при этом остаться человеком?
Легко перебирать абстрактные категории, изменять абстрактные судьбы. Гораздо сложнее (и страшнее) иметь дело с реальностью. Для Стася Малыш постепенно из какого-то существа, только внешне похожего на человека, становится вполне конкретным ребенком, в то время как и для всезнающего Громова, и для слишком эмоциональной Майки он таковым не стал. У одного с контактом не сложилось, вторая сама от него отказалась, чтобы не приручать, не приручаться, но и не нести ответственность. И возвращенный Малышом обруч с "третьим глазом", как обвинение в обмане, как отказ от сближения, - вполне логичный финал.
Малыш до встречи с людьми был по своему счастлив, он ничего не знал об одиночестве. Для игр всегда можно создать фантом, в общении он не нуждался, так как не ведал, что это. Теперь же его жизнь изменилась. Он не хочет, чтобы люди жили вместе с ним на его планете, "подсознание" этого не позволяет. Но уже не может быть один. У него есть тысячи вопросов, и он нуждается в ответах. И авторы в эпилоге попробовали ему их дать.

– А хорошо было бы сейчас поиграть, Стась. Верно?
– Да, – говорю я. – Это было бы неплохо.
– Сверчок на печи, – говорит он и некоторое время молчит.
Я жду.
– Ладно, – бодро говорит Малыш. – Тогда давай опять побеседуем. Давай?
– Конечно, – говорю я. – Давай.