5 ПЕРВЫЙ ИСТИННЫЙ ХРИСТИАНИН

Я не религиозный человек. Однако мне чрезвычайно интересно огромное влияние религий, особенно христианства, на искусство. Поэтому с удовольствием знакомлюсь с различными интерпретациями Евангелия в художественной литературе и кинематографе. Одной из таких прочитанных книг стало «Евангелие от Пилата» Эрика-Эмманюэля Шмитта, которую невольно сравнивала с другими романами, посвященными этому сюжету.

Начиная читать роман, ты уже предвкушаешь его смелость, ведь открывает историю пролог под названием «Исповедь приговоренного к смерти в вечер ареста». В нем повествование ведется от Иисуса, который в Гефсиманском саду ждет своего ареста, вспоминая путь, по которому он пришел к «чаше смерти». Выбор такого рассказчика показался мне в хорошем смысле дерзким. Ведь обычно, вплетая библейские сюжеты в свои произведения, авторы выбирают изложение истории от третьего лица, тем самым оставляя дистанцию и таинственность Иисуса Христа. Здесь же мы непосредственно его глазами видим события, которые сформировали его философию любви к ближнему, аскетизма, смирения и свободы от мирских страстей.

Как и в «Мастере и Маргарите» Булгакова, и в «Евангелие от Иисуса» Сарамаго, Божий Сын предстает перед читателем очень человечным в плане своей несовершенности и неуверенности. Только если Иисус Сарамаго сомневается в Боге (как и сам автор), его правоте, доброте и любви к человечеству, то главный герой Шмитта сомневается в себе, в своей избранность и чудесах, которые он творит.

«Мне приписывали все новые чудеса. Кто-то видел, как я умножал хлеба в порожних корзинах, наполнял вином пустые кувшины, загонял рыб в сети. Все это случилось, я сам тому свидетель, но не по естественным ли причинам? Не раз я подозревал в мистификации даже своих учеников… Не сами ли наполнили кувшины вином? Не приписали ли мне счастливое появление косяка рыб в Тивериадском озере. Я не мог доказать, но подозреваю их.».

Во второй части романа сменяется как рассказчик, так и жанр истории. Из исповеди она превращается в конспирологический детектив с элементами триллера. «Тело исчезло» - пишет Понтий Пилат в письме к своему брату. Как скептик и слуга закона, он не может поверить в историю о воскрешении человека, смертный приговор которого был произведен в исполнение. Его долг – начать расследование происходящих событий, найти им логическое объяснение, поймав заговорщиков, похитивших труп «колдуна из Назарета». Однако поиски все больше и больше заводят прокуратора в тупик, заставляя сомневаться в привычных вещах и переворачивать свое мировосприятие с ног на голову.

«Сегодня я признаю, что дело назарянина не только загадка, но и тайна. Нет ничего более успокоительного, чем загадка. Это задача, ожидающая возможного решения. Нет ничего более угнетающего, чем тайна: это задача, не имеющая решения. Она заставляет думать, воображать…Я не хочу думать. Я хочу знать, ведать. Остальное меня не прельщает.».

Пожалуй, мне близок взгляд на веру Эрика Эммануэля Шмитта, признающего себя верующим агностиком. В романе она отождествляется с сомнением, с предоставлением свободы выбора: верить или нет. Вера не дает доказательств и фактов, ибо это уже будет знание, которое насаждает и давит на человека. А заставить любить, примкнуть к чему-то силой невозможно. Можно быть чрезвычайно религиозным человеком, родившись в воцерковленной семье, соблюдать все догматы, регулярно посещать церковь, но не верить в Бога. Ведь к вере человек должен прийти только сам, без постороннего давления.

«Каждый должен сам располагать собой, соглашаясь на веру, как на любовь. Иисус уважает людей. Он подает нам знак своей историей, но оставляет нам свободу толковать этот знак. Он слишком любит нас, чтобы заставлять. И потому что он нас любит, он дает нам право на сомнение».

Оттого, как верно заметила жена Пилата, поколение, которое видело Иисуса воскресшим не пронесет веру в это сквозь века, потому что они знают. Пилат же, который не видел Иисуса, потому что прибыл слишком поздно, поверив свидетелям, станет первым истинным христианином.

Когда я прочитала «Евангелие от Иисуса» Жозе Сарамаго, я не знала, для какой аудитории создан роман. По крайней мере, религиозным людям читать его было бы неприятно в силу жесткой критики христианской догматики автором. «Евангелие от Пилата» Эрика-Эмманюэля Шмитта я бы, напротив, назвала достаточно уважающим и щадящим чувства верующих, чтобы смело советовать его всем людям, готовым посмотреть на еще одну трактовку вечного сюжета.

Телеграм-канал