4 Николай Эппле. «Неудобное прошлое»: исцеление памяти

В этом году в номинации «Естественные и точные науки» премию «Просветитель» получил Максим Винарский за книгу «Евангелие от LUCA. В поисках родословной животного мира», выпущенную издательством «Альпина нон-фикшн», опередив книгу Ирины Якутенко, выпущенную тем же издательством, «Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать», которая, тем не менее, стала победителем в народном голосовании. Книга Николая Эппле «Неудобное прошлое: память о государственных преступлениях в России и других странах», вышедшая в «Новом литературном обозрении», получила признание как у жюри, так и у читателей: она победила как в народном голосовании, так и в номинации «Гуманитарные науки». Исследования в области исторической памяти показалось жюри премии «Просветитель» не менее достойным главного приза (его размер 700 тысяч рублей), чем попытка переосмысления теории эволюции.

Николай Эппле обобщает опыт в переосмыслении собственной истории, который уже пришлось обрести другим странам — Аргентине, Испании, Японии, Германии, Польше, — еще раз убеждая нас в том, что прошлое если отделимо от настоящего, то только как минимум с помощью коллективных психотерапевтических практик. Например, из путей, который он описывает в качестве одного из этапов исцеления, — «подведение черты» между прошлым и настоящим, не прерывание непрерывного течения исторического времени, а нанесение на него разметки: это прошлое, а это настоящее, прошлое завершилось, мы больше не несем за него ответственности и не повторяем те социальные практики, которые когда-то были общепринятыми. Автор напоминает нам, что в истории Германии был свой «нулевой год», в истории Аргентины — «финальная точка», в истории Польши — «жирная черта». И следом настаивает: прошлое невозможно «обнулить», чтобы оно перестало влиять на настоящее, его надо проработать.

Под «подведением черты» автор понимает не отрицание прошлого, а его обезвреживание, устранение его вредоносного влияния, что возможно только при налаживании связей с ним в его новом качестве; прошлое нуждается в том, чтобы «встретиться с ним лицом к лицу, обсудить его и проработать», одновременно напоминая читателям, что в Германии Нюрнбергский процесс во многом «затормозил проработку ответственности за преступления Третьего рейха внутри самого немецкого общества». Не обязательно каяться, главное — не молчать убеждает нас автор, приводя в пример основателя издательского дома «Коммерсант» Владимира Яковлева, который однажды узнал, что его любимая бабушка, бывшая дворянка, была профессиональным агентом-провокатором, пользуясь своим происхождением, провоцировала знакомых на откровенность, а потом писала на них служебные донесения. И кожаные кресла, столь любимые им в детстве, и другая мебель когда-то были реквизированы из квартир расстрелянных москвичей, да сама квартира на Новокузнецкой тоже была реквизирована у богатой купеческой семьи.

Чтобы выбраться из этого прошлого, Владимир Яковлев затевает сетевой проект «Свои», в котором призывает рассказывать о своем прошлом. О том личном прошлом, которое внезапно стало другим, о прошлом, которое до сих пор остается зыбким и не может служить опорой для того, чтобы полноценно ощущать себя в настоящем и уверенно планировать будущее. Прошлое не просто непредсказуемо, оно всегда остается подвижным, в нем всегда есть белые пятна, о которых мы не знаем ничего, и области забвения, которые мы просто теряем из виду. Прошлое нуждается не столько в памяти, сколько в пристальном внимании, какое бы количество времени для этого ни потребовалось, его нельзя ни обнулить, ни перечеркнуть, с ним надо жить, жить дальше, помня о том, что все пережитое когда-нибудь станет историей.

Эксперт