5

Ещё со школы история воспринималась мной, как скучнейшие столбики дат, причины и предпосылки, последствия и итоги, внешняя и внутренняя, указы и манифесты и прочее, прочее, прочее.... Подростковые умы грузят реформами, директивами, переворотами, революциями, налогами и территориальными границами. И вся история превращается в некую статистическую сводку, которая возможно не имеет отношения к нам, живущим сейчас.
Книги, подобные этой, призваны оживить ушедшую эпоху. Приоткрыть завесу в частную жизнь, проникнуть в дома, мысли и чувства людей. О чём думали, чего боялись, что ели и пили, как вели себя. Всё это делает людей 18 века более близкими, более настоящими.
И ты словно видишь, как к дворцу в Петергофе съезжаются кареты с прибывшими на прием к императрице. Как негромко переговариваются дамы, обмахиваясь веерами и шурша платьями. Как спешат засвидетельствовать почтение светлейшему князю Григорию Потёмкину только что прибывшие иностранные послы.
А потом переносишься в Москву с её многонациональным разноголосьем, гулом, многолюдными улицами. Вот два торговца перекрикивают друг друга, предлагая шали. Вот дворовая девушка затянула мелодичную песню. Вот барин вышел из экипажа и крестится на золотые маковки церкви, под непрекращающийся колокольный звон.
И теперь мы в деревне. Крепостные девки несут через двор кадушку с яблоками. За сараем порют босоногого отрока за кражу калача с кухни. Из окна второго этажа грустно смотрит юная барышня, высланная родителями из города в деревню за попытку обвенчаться с простым офицером.
Вот мы снова в столице, Петербурге. Дворец императрицы. Государыня изучает бумаги в кабинете и внимательно слушает английского посла. В передней юная фрейлина читает книгу, а слуга, зевая, распахивает окна.

Эта история звучит совсем иначе. И смысл её совсем другой. И, узнавая весь этот уклад повседневной жизни, понимаешь, что это действительно история, а не сухая хроника.