4.5 Не Посторонний

Мир принадлежит невидимкам, невидимки идут своим путем. Весь секрет в том, что надо не только не быть частью мира, но ещё и не занимать никакой позиции по отношению к нему.

Я никогда не видела своего деда, он пропал без вести в самом начале войны, задолго до моего рождения. Мама младенцем успела увидеть его и даже помнила, как он помахал ей из уходящей колонны солдат. Ей в день начала войны исполнился год и по всему не должна бы, но я верю - помнит. Как сама я отчетливо помню те полминуты  весеннего дня, которым папа учил меня прыгать через лужи, хотя мне тогда больше двух лет не могло быть, он умер, когда и трех не исполнилось.

Может быть потому, история рассказчицы, которая росла без отца, а о деде знала лишь то, что он пропал без вести на войне - может потому оказалась мне так близка. И моя бабушка в точности так же избегала говорить о муже. Сейчас уже неважно, что я русская, а Нина немка, и значит, наши деды гипотетически  могли бы стрелять в друг друга.  Восемь десятков прошедших лет лишили противостояние его  остроты — что уж, они бы теперь и так умерли.

Лет в семнадцать я придумала себе, что дед не погиб от бомбы в теплушке товарняка  на безымянном полустанке по пути на фронт, а воевал, попал в плен, был угнан на работы в Германию. А потом, не зная, чего ждать от возвращения: лагеря или вовсе расстрела - перебрался в Австралию, женился там, начал разводить скот, стал мясным и молочным королем...

В семнадцать, понятно, не допускала мысли, что даже если бы все сложилось так: с Австралией, женитьбой и фермой - дед вполне мог остаться середняком. Как, в сущности, остался им герой "Piccola Сицилии", Мориц. В той жизни. где он не погиб, но,  в силу обстоятельств, не смог вернуться. Сначала опасаясь обвинения в дезертирстве и расстрела, потом, не имея средств, еще потом - скованный моральными обязательствами в отношении людей, помогавших ему и пострадавших из-за него. И наконец, полюбив женщину  и ребенка в той далекой стране.

С историей Даниэля Шпека мою семейную историю роднит еще и то, что я, как Нина, не раз думала: А если бы мама выросла с отцом? Не в том статусе "Повешенного" из колоды карт таро, когда не знаешь, то ли твой папка геройски погиб за Родину, то ли вообще трус и дезертир. Когда живешь со всем тем, с чем дети павших смертью храбрых: нет опоры и поддержки, некому заступиться, матери не видишь, потому что она за троих должна работать,  сама с малолетства подрабатываешь.

Но и много хуже: в нищете, потому что пенсии и надбавки по утере кормильца вы не получаете, и нет никаких льгот, и о поступлении в институт ты не думаешь, куда уж. И ты идешь не учиться, а работать, неважно. что умненькая и красавица. И потому ты обслуга, не хозяйка жизни, если вы понимаете, о чем я. Тут ведь не сравнительная материальная скудость главное, но именно это неявное и не проговариваемое вслух изначальное поражение в правах.

Самоощущение пыли на ветру. Невозможность даже вообразить себя веткой на  сильном стволе, питаемой мощными корнями. То, с чем росла еврейская девочка из Туниса Ясмина,  удочеренная еврейской семьей, замечательными людьми, которые относились к ней, как к дочери. И все-таки их доброта не избавила ее от  сиротской неприкаянности. Избавила влюбленность в сына этих людей, своего великолепного приемного брата.

Лучше бы не избавляла. Хотя, тогда не было бы этой прекрасной книги, в которой часто говорят о "Постороннем", и действие, как у Камю в Алжире, происходит большей частью в тоже североафриканском Тунисе, также бывшем французской колонией.  Маленькая Сицилия - это столичный район, где арабы и евреи жили бок о бок с итальянцами, в мире и дружбе, пока не началась война.  И нет, ни один из здешних героев не посторонний. Что-что, а скорбное бесчувствие Мерсо не про них.

В части Ясмины даже чересчур кипящие страсти, уровень не нашего рационального времени, а греческой трагедии, какой-нибудь "Медеи" или "Орестеи". Нет, не верю в такую любовь. Но про страсти интересно, черт возьми! И я счастлива, что этот роман, который  перевела Татьяна Набатникова (долгие годы люблю ее как писателя и как переводчика), что роман номинирован на Ясную поляну 2022.

ТГ Book Addict