4

«О границах возможного понимания жизни и творчества человека с точки зрения роли в этом психических заболеваний» - так определена Ясперсом тема исследования в предисловии. Вопрос трудно решаемый, если и вовсе не праздный, поскольку совершенно очевидно, что далеко не каждый больной шизофренией (именно об этом заболевании идёт речь в книге) становится творцом, равно как не каждая творческая личность страдает каким-либо психическим расстройством (хотя, тут список мог бы быть значительным). И вместе с тем, не подлежит сомнению, что нервное потрясение, глубокое переживание действует побудительно на творческие способности, но только при условии, если эти способности имеются. Может быть, поэтому мудрая природа наделяет людей, обладающих талантом, повышенной чувствительностью и восприимчивостью, дабы талант смог проявиться.

Первая часть книги, о Стриндберге, вызвала очень смешанные чувства. Если рассматривать её как попытку исследования личности писателя через его творчество, то можно утверждать, что Ясперс впадает в крайность, противоположную «методу Сент-Бёва». Французский критик утверждал, что только подробное изучение биографии, личности писателя, его дневников и писем даёт возможность рассуждать о творчестве, на что Пруст справедливо возражал существованием второго «я» поэта, и невозможностью исключать такое явление, как вдохновение. Ясперс же, наоборот, по литературным работам Стриндберга делает вывод о личности шведского писателя. Пусть большинство его произведений автобиографичны (а «Ад» и вовсе представляет собой выдержки из дневника), но тем не менее, это литературно обработанные личные переживания. Поэтому некоторые выводы Ясперса кажутся надуманными.

Так, например, автор утверждает, что шизофрения, которую он диагностирует у Стриндберга (тут спорить не уместно, Ясперс - профессионал, ему виднее) и начало процесса датирует 1882 годом, повлияла на мировоззрение писателя, в том числе, на его отношение к женщинам. Но так называемые женоненавистнические тенденции можно обнаружить уже в романе «Красная комната», написанном в 1879 году, за несколько лет до начала болезни (образ Агнес-Бэды). Не следует ли отсюда, что мировоззрение Стриндберга, по крайней мере, в части женского вопроса сформировалось задолго до начала процесса? Поэтому, можно сделать вывод, что описание болезни никоим образом не приближает к пониманию творчества Стриндберга, а то, что его работы являются высокохудожественными произведениями, Ясперс не отрицает. Подход не совсем верный, это то же самое, как если, анализируя сцену Ивана Карамазова с чёртом, объяснить её психическим припадком Ивана. И что это объясняет?

Если же рассматривать эту часть исследования исключительно как патографию, то возникает неприятное чувство «подглядывания» в чужую медицинскую карту, какой-то неделикатности, а тут ещё и подробное описание сексуальной жизни писателя…

«Примирила» меня с книгой Ясперса вторая часть, посвящённая Гёльдерлину и Ван Гогу, настолько отличающаяся от первой, что впору усомнится, один ли человек писал всю книгу? Но объяснение простое: если к Стриндбергу Ясперс относится индифферентно, то Ван Гог его по-настоящему увлекает, «может быть, в первую очередь всей своей мировоззренческой, реализованной экзистенцией». Отсюда и пусть субъективное, но искреннее и вдохновенное повествование во второй части.

Здесь Ясперс прямо отмечает, что шизофренический процесс – это фактор, влияющий на творчество, но не его источник. И делает замечание, которого я всегда интуитивно придерживалась и отстаивала, но из уст Ясперса оно звучит, конечно, гораздо убедительнее: болезнь творца не придает «больного» характера самому творению, даже если оно создано в период кризиса. Поэтому меня коробят встречающиеся иногда высказывания о сумасшедших в произведениях Рюноскэ, Нерваля или душевнобольных героях Кафки и Достоевского.

Окончательная идея книги сформулирована в заключении: шизофрения как предпосылка современного искусства (тут надо отметить, что шизофрению Ясперс понимает в широком, я бы даже добавила хорошем смысле этого слова, как способность выйти за пределы своего «я»). «Не может ли в такие времена шизофрения являться условием некой подлинности изображения?» Вывод Ясперса можно дополнить, с учетом характера современного искусства как «открытого», «необходимость» шизофрении можно распространить не только на творца, но и на читателя, слушателя, зрителя.
Представляется, что такой «особый взгляд» обусловлен профессиональными интересами Ясперса. Вероятно, причина в другом: если в классическом искусстве предмет изображения – как правило, внешний мир (даже для произведений религиозного характера), то начиная с импрессионистов (хронология условна, как время возникновения общего явления, но были и более ранние отдельные примеры), основным объектом изображения становится внутренний мир художника. Поэтому современное искусство исключительно индивидуально, практически нет школ и течений, последователей и продолжателей. Одновременно меняется и восприятие искусства.
Хотя, возвращаясь к теме книги, может быть, для западной культуры просто наступило конечное состояние?