Больше рецензий

sparrow_grass

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

12 мая 2013 г. 23:08

322

4

Попалась сегодня в ф-ленте рецензию на эту книгу, а тематика восприятия немцами военных событий для меня так интересна, что тут же схватилась за нее. В художественном отношении книга так себе. Прав был Набоков, когда говорил, что вымысел должен быть таким, чтобы не оставалось сомнений в его реальности. Здесь же настолько сухое изложение, да еще и этот стиль дурацкий, уж не знаю, автором ли или переводчиком придуманный - эти мутти, папи, ома, опа - вот как меня от этого передергивало! Возможно, перевод. Но возможно, и оригинал этим грешит, ведь оригинал на английском. В общем, снижение оценки за стиль, мне он не близок совершенно. И поэтому среднюю повесть даже и читать не стала. Про путешествие бедных немецких детей, если в таком вот стиле - ну не зачем оно мне. И первая повесть, про вьюношу с потерянной судьбой - по барабану, прочитала и забыла. Ох, я даже не могу вспомнить сейчас, чем первая повесть закончилась, остался он жив или как... хотя прочитала несколько часов назад буквально.

Самое интересное для меня - это последняя повесть, про внука - моего почти сверстника, пытавшегося установить, расстреливал ли его дед людей, и если да, то что он при этом испытывал, почему и все такое. Что-то мне кажется не так у современных немцев с этой темой. Вот я согласна с его девушкой-турчанкой - нормальное здоровое отношение. И права она, что эти мучения ее френда - во многом эгоизм и ханжество. Хотя не он в этом виноват. Я уж не знаю, что они творят со своей историей, но современные немцы действительно, загнали эту тему в разряд бессмысленных табу. А ведь любому мало-мальски в психологии подкованному человеку понятно, что проблема не решается тем, что ее загоняют в темные углы. Тогда вот и действительно, если кто-то делает попытки в эти углы посветить фонариком, на него, бедного, вываливаются жуткие тени прошлого, сваливаются на его неподготовленную к таким испытаниям голову.

Как это так - человек расстреливал людей, а потом мог спокойно жить? - А что ему оставалось делать? И что значит - спокойно? Спокойно - это если головой об стенку не бился?
Чего главный герой ожидал? Особенно от своей бабушки? Ах, мой муж - сс-совец, а у меня от него уже дочка, так я его теперь что?

В общем, тараканов в голове полно, и чем больше они загоняют эту тему в темные углы, тем дольше будут эти тараканы. Да, я знаю по опыту, что тема для них болезненна. Они не читают про войну, не знают, кто такой Ремарк. Это если бы мы не читали бы Солженицына, например.

И еще в чем ханжество - это постоянная попытка свести все к тому, что расстреливали только евреев. Главный герой был потрясен когда узнал, что белорусов тоже убивали. Можно подумать, что при этом русских не убивали. Вообще, деление какое-то уже ханжеское. Дальше, упоминается полтора-два миллиона убитых. Что-то у кого-то не так с цифрами. Может быть, они только считали мирных жителей? Или только мирных жителей Белоруссии? Но я не знаю, сколько у нас погибло мирных жителей, всего, как в школе нас учили, 20 млн. Хотя суть не в этом, конечно.

Ветка комментариев


я сама была поражена, когда узнала, что немецкие дети в школах не проходят Вторую Мировую войну и вообще понятия не имеют о том, что тогда происходило в их стране


В школах проходят. У меня дочка учится в австрийской школе, правда, в международной, так они сейчас как раз эту тему проходят, говорит, скоро поедут в музей в лагерь. Но тут есть тонкость... кстати, именно это в "Михе" (одна из повестей книги) отмечено. Главный герой ведь именно школьный учитель (английского), и как раз говорит своей девушке про это.

В школе проходит праздник, посвященный освобождению из лагерей, и дети произносят речи. Многие из них плачут. Учитель истории рассказывает молчаливому залу – наполненному родителями, старшими и младшими братьями и сестрами – что это за день. Михаэль, изнывающий от стыда и ярости, сидит за спинами коллег.

Мина сидит в постели, Михаэль курит в коридоре. Он не уверен, удастся ли ему это передать – то, как он злился, какими глазами видел сегодняшний день.

– Каждый год этот чудовищный праздник одинаков. Ученики читают воспоминания очевидцев. Все заливаются горючими слезами: «Как мы могли!». Затем за сочинения выставляются оценки, плакаты сворачиваются, и мы устремляемся вперед, к следующему мероприятию.
– Что ж ты тогда промолчал?
– Не могу же я говорить об этом с другими учителями.
– Почему нет?
– Да они слушать меня не захотят.
....–
- Это табу, запретная тема. Это говорит о том, что у нас хорошая, открытая для всех школа.
– Так оно и есть. Мне кажется, что это хорошо. Ученики должны об этом знать.
– Но они все перевирают. Они отождествляют себя с очевидцами, с жертвами.
– Откуда ты знаешь?
– Именно эти слова им вдалбливают. Именно от этих слов они плачут.
– А плакать им не следует?
– Да нет же, пусть плачут. Но плачут оттого, что это натворили мы. Мы это сделали, а не с нами.


Ну, кстати, при этом я вообще против, чтобы чувство вины детям прививали. Наоборот, мне кажется, что этим замалчиванием, переводом стрелок, каким-то ханжеством, - чувство вины-то и прививается, какое-то подсознательное.