5

Исландия - страна демократическая. И это действительно так: парламентский строй здесь - самый древний в Европе. Я видел некрутой склон, по склону в несколько рядов вырыты неглубокие ямки: так вот это и был первый исландский парламент (альтинг) - каждый парламентарий вырывал себе ямку, в ней и заседал. Давно это было - девятьсот лет тому назад.
Сергей Залыгин.

Я по натуре не категорична, вердикты типа "must read" даются с трудом. Но здесь особый случай. Всякий, кто хоть мало-мальски интересуется скандинавским миром в целом и Исландией в частности, буквально обязан держать на полке "Исландию эпохи викингов". А кто не интересуется, но осилит хоть самое начало этого девятьсотстраничного кирпича - почувствует странное родство с маленьким холодным клочком каменистой земли.
Такие книги - они пишутся единожды в жизни. Как итог. Как попытка передать другим всё, чем ты дышишь, без чего себя не мыслишь. Они никогда не бывают блестяще-популярны; древнее золото редко блестит. Обстоятельно, неторопливо, степенно они затягивают тебя в водоворот чужой действительности, так похожей на фантазию.

Ну, хорошо, жили на уединённом острове, разводили скот,занимались земледелием... А вот так призадуматься, какое земледелие на 64 градусе северной, извините, широты? Недаром исландская экономика получила историческое название "экономики неурожаев", строясь по принципу "всё хорошо, если не случилось ничего плохого". Коль скоро плохое, будь то сырое лето или холода, случалось, население переходило на подножный корм: рыба, тюлени, водоросли и съедобный лишайник, тьфу. А извержение вулкана несло проблемы для скота: попробуй попасись на лугу, заваленном пемзой и пеплом. Поселенцы и сами были ребята-кремень, а уж народ из них выковался под стать стране: жёсткий, суровый, неприхотливый и самостоятельный. Там, где русский крестьянин рубил в бору подходящие деревья и строил пятистенок, средний исландец сооружал дерновый домик с каркасом из короткого и кривого плавника, потому что все леса под корень свело ещё первое поколение, а камень годился разве что на фундамент. Если с дачей дело выгорит, обязательно отгрохаю викингский народный туалет, который располагается при доме, а не на отшибе. Сохранилось свидетельство о страшной мести одного исландского воина: осадив жилище своего врага, он трое суток не выпускал никого по нужде. С тех пор санузел отдельно не строили.

Когда ресурсы выживания ограничены, особое значение приобретает справедливость. Пресловутое исландское народовластие служит примером для всей Европы с 930 года, когда собрался первый альтинг. Да, парламентарии заседали в ямках, но, как подчёркивает Байок, власть являлась своего рода товаром, который продавался и покупался. Вожди местного значения, называемые годи , поддерживали интересы обычных землевладельцев, а те оказывали годи поддержку на выборах, как мы политикам. С тем лишь отличием, что я, например, за своего депутата мужа в бой не снаряжу, увольте. Годи разрешали судебные тяжбы, обязаны были закатывать пиры горой (избранники народа, вы меня слышите?) и раздавать подарки, а если регулярно недорабатывал, его лишали прав.
Работы у годи хватало: исландцы умели и любили судиться. Целые две главы посвящаются распрям как форме организации общественной жизни. Действия участников распри, пишет Байок, мотивируются алчностью, страхом, амбициями, а зачастую и попросту откровенной мерзостью характера. Допустим, у вашего соседа много гордости и мало земли. Он положил глаз на ваши обширные луга и реку, богатую рыбой, да к тому же завидует, что вы умеете угадывать погоду и успеваете высушить сено до ливней. Приезжаете вы на хутор, а где стога? Отец соседа, дряхлый викинг в маразме, свистнул. Вы - в суд. Суд штрафует. Соседу до смерти неохота оплачивать художества распоясавшегося папаши, но делать нечего, раскошеливается... Так начинается одно из лучших эпических произведений Исландии: "Сага о людях с Песчаного берега". Я обожаю саги, потому что в них нет никаких проповедей и сахарных соплей, а всё как есть, как я люблю: жадность, жестокость, трусость и поиск выгоды. Спросим русского специалиста по Исландии, академика Стеблин-Каменского (продолжателем его дела, кстати, является Байок):

Не интересовали тех, кто писал "саги об исландцах", и переживания, обусловленные сексуальными отношениями, то есть романтические переживания. По-видимому, эти переживания не вызывали того сентиментального сочувствия, на которое рассчитывает автор всякого романа. Вокруг них не было никакого поэтического ореола... Брак по любви казался людям того времени просто безрассудством, глупостью... "Любовью" называются в "сагах об исландцах", как правило, только отношения, устанавливающиеся между супругами спустя некоторое, иногда очень долгое время после брака. Слово "любовь", очевидно, имело совсем не тот смысл, что в романтической литературе. К тому , что с современной точки зрения представляется связью, основанной на романтическом чувстве, слово "любовь" в "сагах об исландцах" не применяется. Если это любовная связь мужчины с чужой женой, то обычно просто говорится, что мужчина "одурачил" женщину. Если же речь идет о любовной связи женатого мужчины с одинокой женщиной, то обычно говорится о "побочной жене" и "побочных детях" как о чем-то, что вполне естественно и не должно вызывать возражений у законной жены

.
А чего возражать? Побочная супруга и её потомство - это новые важные связи с другими влиятельными семьями. Единокровные братья становились лучшими друзьями, хотя могли и кроваво рассориться из-за наследства. Женщины, лишённые гражданских прав, были лишены и гражданской ответственности: убийств женщин свободного сословия известны считанные случаи. В исландской поэзии, когда хотят сказать "женщина", говорят "подстрекательница". Не имея возможности сами судить, рядить, влиять на политику, женщины совершали эти действия чужими руками. Одна вдова возила по округе засоленную в бочке отрубленную башку убитого мужа, чтобы тем пристыдить его трусоватых родственников и призвать их к мести. А другая на праздник подала братьям самую простецкую еду - паленые бараньи головы, тонко намекая на сожжение своего отца. Встав из-за стола, мужчины, среди которых было двое священников, пошли мстить. Но, вовремя сказав веское слово, женщина и пресекала распрю. Безобразной вендетты с вырезанием вражеского рода до последнего младенца в Исландии никогда не случалось, и это во многом заслуга женщин.
Дружба, вражда, ненависть и примирение, таинственно сплетаясь, организуют маленький замкнутый мирок, где всё взаимосвязано и все немного родственники. Нельзя не восхититься и не воскликнуть вслед за С. Залыгиным:

Исландия - сама себе пример.