5 Везде люди как люди, а небо как небо

Когда я первый раз прочитал первую книгу, "Повести о карме", не могу сказать, что я был в восторге. Нет, книга мне понравилась, хорошо, даже очень. Но что-то было не так... Как детективы повести были не то чтобы слабы, но... Зная про фуккацу, внимательный читатель почти сразу поймёт намёки авторов про больные колени отца, его походку в первой повести, все ключи выданы буквально на первых страницах. И так не только в повести "О мёртвой старухе и живом самурае", это, в принципе, черта и первой, и второй книги.

Также я цеплялся за персонажей, за их архетипичность, если не сказать шаблонность. Если монах-настоятель, то, разумеется, мудрый и благодетельный; если сэнсэй в додзё, то, разумеется, слава его дошла до самого сёгуна; а если испанец, то, разумеется, он мастер фехтования и знаток поэзии, гордый и честный, будто из драм чести Кальдерона. Но в этом, как я подозреваю, и суть. Иссэн, безусловно, резонёр (и прекрасный резонёр!), и, конечно, резонёрскими были слова про театр: слишком ярко, слишком нарочито, всё слишком. Олди всё-таки люди не только литературы, но и театра, и роман очень театрален, дело даже не в чудесных драматургических вставках. Тот же дон Мигель де ла Роса действительно пришёл из постановок Де Веги и Кальдерона. И почему бы и нет, если это только помогает высвечивать авторскую мысль. (Прекрасный персонаж, кстати, как здорово он подсвечивает не просто разницу культур Европы и Дальнего Востока, но разницу метафизики Европы и Дальнего Востока.)

Да, как чистые детективы повести не очень увлекательны, да, внимательный читатель быстро догадается о многом. Но остановись, читатель! Полюбуйся зимним рассветом, подумай, что же всё-таки нашла в нём Сэй-Сёнагон, и что упустил Торюмон Рэйден. Бытовой, полный деталей роман о том, что люди остаются людьми -- с их пороками и страстями -- даже если вдруг оказываются в раю (как они думают), и должен быть созерцательным и неторопливым. Знаменитое восточное чувство момента.
(Да, выбор места и времени для действия романа очень точный!)

И я очень рад, что перед вторым томом я перечитал первый. Иссэн резонёр, но это не значит, что даже внимательный читатель всегда обращает внимание даже на слова сказанные прямо. И та же театральная нарочитость не всегда помогает. К сожалению, многое в "Записках на облаках" Иссэна я прочитал, но не прочитал. А ведь именно размышления монаха напоминают читателю о сюжете-над-сюжетом. Всё, как любят Олди и как они уже не раз делали: в мире происходят такие тектонические сдвиги, что скоро от старого мира не останется и камня на камня, но всё при этом подаётся через бытовые истории маленьких людей.

Роман написан в повестях, но это роман. При желании, конечно, можно рассматривать повести как отдельные произведения, но... Это пустое занятие. Первая книга -- завязка, все события и персонажи раскрываются во всей красоте именно во втором томе. Но и "Рассказы ночной стражи", надо заметить, тоже не закрывают все заложенные темы и идеи, необходимо ждать и читать "Дракона и карпа". (Остаётся только гадать по названию: неужели дракон найдёт врата и снова станет карпом?)

Язык. Я считал и буду считать, что Олди замечательные стилисты. Какие чудесные пьесы! Будто открыл томик "Классической драмы Востока". Когда на подмостки вышел Мигеру и заговорил в метр и в рифму, я чуть не упал со стула: какая прекрасная и точная находка. И аккомпанемент гитары, а не сямисэна. Остаётся только посетовать, что в фантастике не так много таких внимательных к слову авторов.

P.S. Очень интересно, передача Рэйдену в конце томов "Повестей" и "Рассказов" -- это просто постмодерновая шутка или отсылка к Дон-Кихоту?