5

В год вступления в силу Маастрихтского договора, de jure оформившего создание нового единого европейского пространства — Европейского союза — выходит исторический труд Умберто Эко, посвященный этапам формирования мысли об универсальном и совершенном языке для народов Европы.
Весьма интересный труд, подаривший наслаждение мозгу: прогуливаться рядом с Эко по дорогам европейской истории, встречая хорошо знакомых персонажей и знакомясь с малоизвестными, дорогого стоит.

Отмечу несколько моментов, вызвавших особый интерес.
1. Очень жаль, что у нас не переведён учёный-энциклопедист и отец египтологии Атанасиус Кирхер: в частности, в своём труде по математике и оптике Ars magna lucis et umbrae («Великое искусство света и тени») он предвосхитил или даже предсказал основные положения искусства фотографии и кинематографа.
2. Странно, что в главе, посвящённой магическим языкам Средневековья и в частности роли Джона Ди, не упомянут открытый и описанный Ди енохианский язык, остающийся, наравне с древнеегипетским, еврейским и латынью, сакральным языком вплоть до наших дней.
3. Эко не пожалел места и хвалебных слов для описания эсперанто, в настоящее время наиболее известного и живучего из международных вспомогательных языков, что меня, как очень тепло относящегося к эксперанто, не могло не порадовать.
4. В главе об образных языках и идеографическом письме приведён один крайне любопытный факт. В 1984 году Томасом А. Себеоком был составлен рапорт для правительства США, поставишего вопрос: как обезопасить от всех будущих посетителей зону захоронения радиоактивных отходов на ближайшие десять тысяч лет, пока они еще остаются радиоактивными. За такой срок и более стойкие империи приходили в упадок, и не факт, что будущие "пришельцы" поймут даже наши простешие графические знаки.

Остается только выделить некую жреческую касту, сфор­мированную из ученых-ядерщиков, антропологов, лингвистов, психологов, которая жила бы в веках, кооптируя все новых и новых членов, и хранила бы знание об опасности, создавая мифы, легенды и суеверия. Со временем, возможно, забылось бы, о чем шла речь, но эта каста была бы обязана передавать пусть даже смутные сведения, так что даже если бы человеческое сообщество и вернулось к варварству, в его памяти остались бы некие туманные, но действенные табу.
Любопытно, что при выборе между многими возможными универсальными языками последнее слово осталось за «нар­ративным» типом: было предложено то самое, что в действи­тельности произошло в минувшие тысячелетия. Исчезли егип­тяне, хранители первоначального языка, совершенного и бо­жественного, но остался миф, текст без кода или с утраченным кодом, над которым мы неустанно бдим, тщась из последних сил постичь его тайный смысл.

(Из неприятного. Заметил досадный ляпсус переводчика: Фрэнсис Йейтс названа мужчиной.)