4 "Завтра будет хороший и ясный день"

Автор книги хороший советский детский писатель Борис Емельянов, судя по содержанию рассказов, хорошо знал Гайдара, дружил с ним.
Гайдар - любимый с детства писатель. А в детстве - самый любимый. Дмитрий Быков отмечает, что Гайдар был отличным стилистом. Не зная, что такое стиль, только начав читать его книги, уже ощущаешь особость гайдаровской речи, слога. Честность, достоинство, смелость, верность цели - эти качества человека, которые несут герои его книг, будут востребованы всегда. Не случайно и сейчас его переиздают и читают. К сожалению, не так много, как он того заслуживает. По этой же причине не написана пока и достойная современная книга о Гайдаре. В советское время ему посвятил несколько книг Борис Камов. Читал с интересом еще в школе его "Партизанской тропой Гайдара". Он же автор давней книги о Гайдаре в ЖЗЛ. Но вот последние его книги, после знакомства с отзывами на них, пока читать не решаюсь. Гайдар - личность сложная (а кто из "великих советских" прост?), героическая и трагическая, крупная и многогранная. Кажется мог бы достойно написать о нем Захар Прилепин (его книги о Леониде Леонове, "Взвод" и "Непохожие поэты" наводят на эту мысль).
Вернусь к книге Емельянова. Адресована она тем же, кому писал и сам Гайдар. Написана просто, доступно, интересно. Каждый рассказ - история из биографии Гайдара, часто свидетелем событий был сам автор. Первый рассказ о начале биографии Гайдара-писателя, о встрече с Фрунзе, который и подсказал ему новую дорогу - воспитывать книгами смену бойцам Красной Армии. Легенда? И один из последних - "Девяносто первый". Гайдар на фронте. Приведу фрагмент, который, как кажется, позволит получить некоторое представление о книге в целом.
"Первый батальон выходит из боя...
Двое бойцов под руки вели капитана Прудникова. Он шёл хромая, чертыхаясь, то и дело хватаясь рукой за голову.
Он стал на самой дороге, возле разбитой брички, и никуда не пожелал больше идти.
— Считай, — сказал он ординарцу. — Всех считай!
Сначала вынесли мёртвых. На горе, у дороги, для погибших героев выкопали просторную братскую могилу. Долго стояли возле неё командиры с непокрытыми головами.
На плащ-палатках, на камышовых матах бережно пронесли бойцы и санитары тяжело раненных товарищей, а потом уже пошли вперемешку легко раненные и здоровые, уцелевшие солдаты, и шли до тех пор, пока не сказал ординарец командиру: «Всё! Девяносто... »
Тогда из-за белых, опалённых огнём пожара домов вышел ещё один солдат. Гимнастёрка на нём висела клочьями, зелёные когда-то штаны стали чёрными от грязи и копоти. В руках он держал трофейный немецкий автомат, и видно было, что он заплатил настоящую цену за это редкое по тем временам оружие. Широко и грузно ставя ноги, он спускался с горы, не замечая, что добрая сотня глаз следит за каждым его движением.
— Девяносто первый, — сказал капитан Прудников и шагнул навстречу, забывая про боль.
— Писатель! — сказал командир полка. — Есть о чём и мне написать дочке.
— О це людына! — сказал Охрименко.
А Гайдар как ни в чем не бывало, даже как будто чего-то стесняясь, подходил всё ближе и ближе.
Вот он крепко пожал руку Прудникову и товарищам, командиру полка и связному Охрименко.
Так же как все, он снял фуражку и в безмолвии остановился у свежей могилы.
А потом сел на сломанную бричку, оглядел гору, дорогу, небо и, вдруг улыбнувшись, сказал:
— Ласточки летают высоко. Завтра будет хороший и ясный день".