3.5

В обожженном войной мире, который еще только начинает осознавать масштабы катастрофы, закончившейся 2 года назад (еще идет Нюрнбергский процесс, еще не все приговоры вынесены и не все казни и самоубийства совершены), в относительно благополучном «плавильном котле» Нью-Йорка, пересекаются судьбы трех совершенно разных людей – полячки Софи, прошедшей Освенцим-Аушвиц, начитанного и обаятельного, хоть и несколько странноватого еврея Натана и молодого паренька-южанина Стинго, мечтающего стать писателем, который и является рассказчиком.

Из этой троицы автор – наиболее простая и благополучная фигура, даже в чем-то комичная. И это как-то снижает накал, он прямо выпадает из логического ряда. А вот Софи и Натан сломаны, каждый по-своему, по разным причинам, но без сомнения трагично.

Глазами Стинго мы следим за развитием их весьма болезненных отношений, ему Софи постепенно открывает всю страшную правду жизни, снимая один за другим покровы лжи, фактически она исповедуется ему, признается в том, что недостаточно боролась и в своем чудовищном выборе, который было нельзя не сделать. Мы видим, и начинаем понимать раньше, чем Стинго в силу его потрясающей наивности (или нашей испорченности?), что же не так с Натаном, догадываясь о вполне логичной развязке. Болезненная связь Софи и Натана становится абсурдом, ломкой, счастьем, болью.

Отрывая эту книгу, я не ожидала легкого чтения, я понимала: там концлагерь, и нацизм, и мировая война, а значит, больно и тяжело. И я не ошиблась. Что стало для меня открытием – это то, что бОльшая часть посвящена событиям в первые годы после войны. Прошедшая концлагерь полячка после лагеря для беженцев оказывается в США. Ну все, самое страшное позади, начинай новую жизнь!

И я задумалась: КАК!? Как эти люди, пережившие ад на земле, смогли продолжать жить в мирное время? Как люди, которые умирали и убивали, теряли и спасали; чьи глаза видели дым крематориев и артиллерийских залпов, авианалеты и вагоны, запоненные мертвыми телами; которые слышали стоны умирающих, крики детей, взрывы на улицах родных городов; после концлагерей, пленений, ранений; с номерами на коже и металлом в теле, без рук, ног, зубов…. КАК они возвращались к жизни? Начинали ходить в магазины, ездить на машинах, ходить в гости…. Это ж какая внутренняя сила заложена, чтобы просто пережить это, а чтобы пережить и не сломаться?...

У Софи не вышло…. Она вышла из концлагеря физически, но душа осталась там, на освещенной прожекторами платформе Освенцима. Можно ли ее упрекнуть за все ошибки, которые она сделала? Я считаю – нет. Она просто человек, не супергерой, хотела простых человеческих вещей – стать музыкантом, растить детей… И даже не хочется представлять, как может (должен?) повести себя человек в тех ситуациях, в которых оказалась Софи. Не дай Бог! Никогда снова…

Рваное в хронологическом плане повествование все время скачет: здесь и довоенная Польша, и концлагерь в войну, и послевоенные годы, и немножко Гражданская война в США. Вот мне было не очень понятно, зачем делать аж такой акцент на рабовладельческом строе (и настроениях) в Штатах. Вроде бы и тема, и главные герои – о другом, совсем о другом. Я все пыталась увидеть, может, автор провел где-то аналогию, ну там угнетение народов по расовому признаку, по национальности, но как-то все не то.

Ну и конечно, было избыточно много эротических описаний и мечтаний Стинго. Нет, все понятно, молодой девственник, никак не произойдёт «то самое». Но зачем нам это знать?! Как это помогает проникнуться основной историей? По-моему, минимум половину этих фантазий и неудач на сексуальной ниве можно было пропустить и стало бы только лучше. Пожалуй, снижаю за это оценку. Ну и еще за некоторые мелочи.

P.S. После прочтения сразу посмотрела фильм – не зря Мерил Стрип дали за него Оскар, ой не зря!