5

Много лет назад была у меня знакомая, известная как «гроза мужиков». Барышня была не то, чтобы сильно хороша собой, но вполне миловидна, и если ей что-то было нужно, выбирала жертву и глупела на глазах. Больше того, она становилась такой слабой, такой беззащитной, что того и гляди рассыпется. Мужик должен был быть полной скотиной, чтобы тут же не кинуться ей на помощь. Приятельницы, понятное дело, её недолюбливали, но перед её напором устоять не могли. Грешна, и я не раз попадалась на эту удочку. Вот вроде и знаешь, что пакостница валяет дурочку, что всё это сплошное притворство, но как набежит слеза на девичью щеку, плюнешь, а поможешь. Иногда просто чтоб отвязаться. Ибо девушка ещё была невероятно прилипчива.
Это я к тому, что не только дряхлые тётушки, вроде той самой ведьмы, что дала название книги, умеют манипулировать окружающими. Много ли найдётся среди нас тех, кто никогда не пользуются «женскими слабостями»? Мужчины тоже хороши: у них игры другого рода. Например, гордое игнорирование «у нас здесь серьёзные мужские дела, а тут ты со своими глупостями». По существу, все эти ролевые игры построены на чувстве вины, на том, чтоб другой почувствовал себя глупым и слабым, маленьким ребёнком, которому строгий родитель говорит «как тебе не стыдно»? Противостоять такому давлению могут единицы, а ещё чтоб вести при этом себя адекватно и по-взрослому...
Проблема, которую Джонс ставит, совсем не шуточная и не детская. Можно ли построить семью, где никто не будет ни на кого давать, бороться за власть и качать права? Или это в принципе невозможно, и всё всегда будет сводиться к выяснениям «кто в доме хозяин»?
Впрочем, проблема, как обычно, не единственная. Здесь и вопрос о том, так ли сильно на самом деле женщины отличаются от мужчин. И о том, какая жизненная стратегия лучше: следовать заведённым установкам или искать свой путь. И о том, зачем людям вообще нужны дети (а может не нужны вовсе?) Множество открытых вопросов без однозначных ответов.
И всё это, как обычно, в виде невинной – на первый взгляд – сказки. На второй взгляд сказка становится страшной. А на третий и не сказкой вовсе.