3.5 А люди? Люди, человеки, люди, где?!

Не могу ни сказать, что аннотация к данной книге, чудовищна, ибо фальшива, слащава и совсем не про то.

Автор, ещё в предисловии к роману, недвусмысленно даёт понять читателю (нафуфа, спрашивается?), про что писал он, почему, и, как восприняли, а критики роман его «Тереза Ракен». Читайте сами (вставила отрывок):

Я простодушно полагал, что этот роман не нуждается в предисловии... Имея обыкновение излагать свои мысли полным голосом и недвусмысленно обрисовывать в своих произведениях даже мелочи, я надеялся, что буду понят и судим без предварительных разъяснений. Оказывается, я ошибся.
Критика встретила эту книгу яростным, негодующим воем. Некоторые благонамеренные люди из столь же благонамеренных газет брезгливо поморщились и, взяв ее щипчиками, бросили в огонь. "
В наше время найдется всего-навсего два-три человека, которые могут прочесть книгу, понять ее и вынести о ней суждение. Я охотно выслушаю их замечания, ибо убежден, что они не станут высказываться, не вникнув в мои намерения и не оценив плодов моих стараний. Они не стали бы произносить пустопорожних громких слов о морали и литературном целомудрии; они признали бы за мною право выбирать, - в наше время, когда искусство свободно, - те сюжеты, которые мне по душе, и стали бы требовать от меня лишь добросовестности, зная, что достоинству словесности вредит только глупость. И, конечно, их не удивил бы научный анализ, который я пытался применить в "Терезе Ракен"; они увидели бы в нем современный метод, орудие всестороннего познания, которым наш век так настойчиво пользуется для того, чтобы проникнуть в будущее. Каковы бы ни были их окончательные выводы, они нашли бы вполне допустимой мою отправную точку - изучение темперамента и глубоких изменений в человеческом организме под влиянием среды и обстоятельств. Тогда я оказался бы перед лицом истинных судей, людей, которые добросовестно, без ребячества и ложного стыда добиваются истины и не считают себя обязанными выказывать отвращение при виде живых обнаженных тел, служащих предметом исследования. Искреннее изучение, как огонь, очищает все. Конечно, перед лицом судилища, о котором я сейчас мечтаю, мое произведение окажется весьма посредственным; я просил бы этих критиков отнестись к нему с беспощадной строгостью, мне хотелось бы, чтобы оно вышло из их рук испещренным пометками и помарками. Тогда я по крайней мере испытал бы глубокую радость от сознания, что меня критикуют именно за то, что я пытался сделать, а не за то, чего я не делал.

И не лень ему, автору, было.
Вот чего я не люблю, так это, когда вот так вот, свысока о других… когда авторы произведений, категорично так высказываются... Типа, дурак, ты, недалёкий ты читатель, ежели не принял совершенства мысли автора.
Пишут и пишут, а после, когда за собой только истину видят.
А я… я не всплакну, а ни разу, оттого, что в тройку ту, не вхожу.

Желать показать, то или это, это похвально… но, желание и возможности… между ними не всегда, а знак равенства есть.
Написано же всё, слог у автора, тут да, цветисто, хорошо и гладко, будто с горочки летишь, а… надоело. Надоели эти черти, малевал которых автор только чёрным.
И мимокрокодилам… всем досталось, когда один Великий, чистый, лучший… по-другому, видно не бывать.

Надуманно же так, что… О, сколько ж можно, сударь?
Животные, понятно, но ведь люди!

Не раз вспоминался другой роман со схожим же сюжетом о больной любви, а именно «Почтальон звонит дважды»… и хоть там тема та же, а не так… не так там душно было, а особенно в кино одноимённом.
Не мажут всех… а под одну гребёнку там.

Продолжу же тем, что мне ещё не нравилось в романе, а для начала вот ещё одна цитата:

Как и рассчитывал старик Мишо, когда старался устроить брак Терезы и Лорана, четверговые собрания сразу же после свадьбы стали оживленными, как прежде. После смерти Камилла эти собрания оказались под угрозой. Пока семья была в трауре, завсегдатаи заглядывали сюда с опаской; каждый раз они боялись, как бы им окончательно не отказали от дома. Мысль о том, что дверь лавочки в конце концов закроется перед ними, приводила Мишо и Гриве в ужас, ибо они придерживались своих привычек инстинктивно и упрямо, как животные. Они думали, что старуха мать и молодая вдова в один прекрасный день уедут в Вернон или еще куда-нибудь, чтобы там оплакивать усопшего, а друзья их в один из четвергов останутся на улице, не зная, что предпринять; они уже представляли себе, как они печально бредут по пассажу, мечтая о грандиозных партиях в домино. В ожидании этих черных дней они робко наслаждались последними радостями, они являлись в лавку встревоженные и заискивающие и каждый раз думали, что, быть может, не придут сюда больше никогда. Целый год они жили в страхе, не осмеливаясь дать себе волю и смеяться в присутствии заплаканной г-жи Ракен и безмолвной Терезы. Им было тут не по себе, не то что во времена Камилла; они словно крали каждый вечер, который проводили за столом Ракенов. Вот в этих-то безнадежных обстоятельствах эгоизм старика Мишо и подсказал ему гениальную мысль выдать вдову утопленника замуж.
В первый же четверг после свадьбы Гриве и Мишо явились в пассаж как победители. Они торжествовали. Столовая Ракенов снова стала их достоянием, они уже не боялись, что их прогонят. Они вошли как люди счастливые, перестали стесняться, выложили одну за другой все свои прежние шуточки. Их блаженный и доверчивый вид красноречиво говорил о том, что для них совершилась целая революция.

Эти вечные они, они, они и то же самое и по главным героям… что подбешивало и очень.
А поначалу, думала, неплохой роман, и было интересно, а куда кривая их, Лорана с Терезою выведет, а потом… колокола… пришли ОНИ, я их совком, как бабочка ловила и ловила… переполнили моё ОНИ терпенье, да.
Сколько раз я восклицала, слушая – «ОНИ»… Да блина, не бывает так, что вечно одинаково и об одном, да чтоб ещё и пола разного и воспитания и жизни до… да не бывает так, чтоб в Абсолют вводить.
И вспоминалось снова предисловие от автора, про его энтот научный анализ…

Теперь же о героях главных, чуть полнее…
Возьмём Терезу, кем она была до встречи с полюбовником своим? И чем жила?
А была, бедная брошенка, её папа подкинул, а сестре своей, которая пеклась над сыном, что болел, болел… а после, по привычки, как больной тот жил, а с ним и та Тереза, так жила, больная будто.
Терезу пичкали теми же микстурами, что и Камила.
Бегать, прыгать - нельзя, эмоций – нельзя, сквозняк – нельзя… когда внутри пожар, а с виду… что ледышка.
Когда вся жизнь расписана и ты в ней – приживалка и не более.
Кто-то спрашивал её мнения? Совета?
За неё уже всё решили и замуж, а за братца… поспеши. С этой мыслью она, как и муж её будущий, выросла.
Наседкой после смерти мамки будешь. Тем живи.

Возьмём Лорана. Беспринципный эгоист. Учиться не желал, работать тоже, желал лишь денег, баб доступных… больше ничего. Скотина из скотин.

Хотя бы ради экономии имеет смысл воспользоваться женою приятеля.

Терезе повстречался он, когда… уже супружницей она была, а он… он другом детства мужа был и тот привёл его в свой дом… муж Терезы, в дом мужика привёл, что с виду с яйками, а не то что сам он был.
Таких живых, высоких, сильных, как Лоран… она не видела, а оттого не устояла.
Это всё понятно было мне.
А потому, союз их, оставалось же за малым… в общем, неизбежен был тот взрыв иль, если хотите, помешательство со стороны Терезы.
Удивительно мне то, как автор их, а на одну, а чашу, тех, своих весов, поставил.
Когда у той, любовь, пусть помешательство, а у того Лорана?
Но нет, крутил сей автор, Абсолют свой, чтоб, как с тем вот порохом… БАБАХ был.

И ещё, я читала книги про душных людей, и заходили мне они, а на ура… а тут…

Если уж автор берёт на себя право судить, то и я выскажусь прямо), а скажу я, вот что… ошибку автора я вижу в том, что заигрался он в своём препарировании.

Подытожу… «Тереза Ракен» - это книга о душных людях. О таких, что…
Да, и в финал такой не верю.
Кривая их выведет... за кривой той вы в книгу ступайте, я без спойлеров тут).

Представить я могу, а многое и даже более чем, фантазия богата, да и сама могу историй про знакомых, всяких разных рассказать…

Примитив, он же примитивен, а тут… тут слишком много вышло на двоих и одинаково, а чересчур, местами.
А потому, за красоту словца – нейтральная оценка от меня.
Прослушала в исполнении Николая Козия.