5

Одна из самых моих любимых книг Крапивина и даже одна из первых (ну, в первом десятке или двадцатке точно была). Причем я читала ее не как положено - четвертой в цикле о Кристалле, а второй, потому что мне сначала купили вот этот том Владислав Крапивин - Том 8. Застава на Якорном поле. Крик петуха (сборник) (мне было лет 9), а потом все остальные. То есть часть истории Витьки и Цезаря мне была неизвестна, как и некоторые другие детали из первых двух книг. Но всё же мне нравится в этом цикле то, что, в принципе, его можно читать и в перепутанном порядке - все истории можно мысленно достроить по тому, что дано в каждой книге. Но, по сути, конечно, это центральная книга цикла.

Меня не оставляло ощущение, что Владислав Петрович планировал этот цикл немного другим. Мне кажется, изначально должна была быть как минимум хотя бы одна книга о Пограничниках. Потому что эта не совсем выглядит, как завершение их истории. Цезарь только-только стал новым командором, и всё? Хотя, с другой стороны, когда я перечитала последнюю главу, она достаточно кульминационная, и Цезарь уже раскрылся в ней. Возможно, обаяние этого цикла и есть в его недосказанности, в том, что мы так точно и досконально и не узнаем все детали всех историй этих персонажей.

А еще обаяние крапивинской фантастики в ярких образах. В детстве я так четко представляла себе этот прямой переход, сетку пространств, все эти невероятные миры, куда заносит Филиппа с его петухом, что чуть сама не попыталась в этот прямой переход уйти. Потому что фантастика у Крапивина так хорошо вплетена в реальность, что думалось - а вдруг это правда?

Сейчас, взрослым взглядом, я вижу в книге одну важную проблему, которую я начала замечать у автора только во взрослом возрасте. Я хотела написать это в рецензии к книге Владислав Крапивин - Кораблики, или Помоги мне в пути... , но у меня сломался плеер и я уже несколько лет не могу её допереслушать. Это тема отцов и детей. Именно отцов и именно сыновей. Не знаю, что в жизни ВПК его к этому привело, но во всех книгах, где герой - взрослый, он ищет ребенка. Кто-то - родного сына, кто-то - приемного, кто-то - просто пацана, с которым его как-то свела судьба, а кто-то, как в "Корабликах" - вообще свою детскую копию. (Все они ищут себя в детстве, будем честны. У многих персонажей есть реальные взрослые дети, которые отдалились и стали неприятны (особенно дочери), а нужен именно этот фантазийный ребенок, который вернет их самих в детство). Здесь эта тема раскрыта с точки зрения сына. У Витьки Мохова есть мать (разумеется, неприятная особа), которая не очень им интересуется, есть ворчливый дедушка, к которому он чуть больше привязан, и есть отец, который то появляется, то исчезает. Отец живет буквально в другом пространстве, но Витька раз за разом пробирается туда к нему через все грани Кристалла (ну, не только к нему, еще к другу Цезарю) и периодически уговаривает вернуться. Не в семью, а просто туда, где он живет. Чтобы жить вместе. Обещает заботиться и купить тарелки в цветочек. Отец ершится, отказывается, говорит, что он старый холостяк и не нужен сыну. Витька о нем беспокоится, ведет внутренние диалоги по типу "Но он меня бросил - Но он этого не хотел..." Но в итоге волей судьбы ему все же придется вернуться. И в итоге в эпилоге они живут вместе в обсерватории (рядом с дедом), а мать где-то затерялась в пространстве. Что это, как не воплощенная мечта подростка, который никому из взрослых не нужен? Что где-то там есть отец, что он его любит, что если его попросить, они будут жить-поживать и заботиться друг о друге?

В своем пространстве - в дедовой обсерватории - у Витьки есть другая полуотцовская-полубратская фигура, это Миша Скицын (тезка его отца, кстати), и хотя он тут мелькает не так уж часто (но всё-таки! У них непонятный лавхейт с отцом Витьки ("— Никакой информации?
— Никакой. Даже у Скицына.
— А при чем Скицын? Ведь с ним-то он как раз воевал больше, чем со всеми.
— Ну, знаешь ли… Милые бранятся — только тешатся…"
" Михаил Алексеевич Мохов был одним из сотрудников группы «Кристалл-2», резко ушел в исследованиях в сторону от главной темы и настаивал на практической проверке своих выводов. Ввел понятия пятимерной системы межпространственных координат и Мёбиус-вектора. Все это достаточно ошарашивало всех, кроме младшего научного сотрудника Скицына. Однако и он в чем-то поддерживал Мохова, а в чем-то с ним яростно не соглашался. До крика и хрипоты") Короче, там много интересных моментов, в которые автор, конечно, ничего не вкладывал, но если бы я снимала сериал (а для меня Кристалл давно превратился в голове в сериал), это можно было бы интересно перевернуть). Так вот, Скицын - это такая же ниточка к следующим книгам, как Пограничники - к предыдущим. Там опять, когда перечитаешь весь цикл, все детальки, разбросанные по предыдущим книгам, сложатся в офигительный паззл.

"Ничего такого не знала Люся. На значок, что оттягивал Витькину рубашку, глянула мельком, не спросила, откуда такой. Ее больше занимали свои бусы и брошки. И одевалась она теперь не в потрепанные платьица или комбинезоны, а так, будто с утра на праздник собирается…"
Женские образы у Крапивина с годами все более огорчают. Это не мешает мне перечитывать книги, но здесь, как всегда - отстраненная мать (хорошие матери у Крапивина почти всегда или умирают, или далеко), девочка Лис - отличный образ, сведенный к тому, что "Она и в самые дальние пространства возьмет с собой иголку и нитку, чтобы зашивать штаны непутевому Филиппу…", девочка Люся, которая Вите вроде и нравится, но автор подает ее женственность немного уничижительно, и это с ним часто бывает, и сестренка Юкки, у которой нет имени ни в одной книге. Опять-таки яркий образ, и девочка с характером, но на протяжении всей истории она просто Сестренка или Девочка. Есть в этой книге образ клёвой девочки Зинаиды, но она из прошлого, появляется только во флэшбеке и немного непонятно, зачем.

Есть в этой недлинной книге еще очень много всего - героический петух Петька-Кригер, мелькание миров и пространств, философские разговоры мальчика-атеиста со священником за игрой в межпространственные шахматы, технические предсказания, которые за прошедшие 30+ лет почти сбылись (говорящие компьютеры, которые автор часто описывает, это фактически нынешние голосовые помощники), моменты созерцания, раскрытие мироустройства Кристалла, завершение нескольких линий из предыдущих книг и настоящий экшн в последних главах. Но мой любимый образ отсюда - это

Почему-то не нравились эти спектакли властям. Иногда раздавались свистки, возникали уланы на своих черных мотодисках (они были похожи на чертей, оседлавших поставленные на ребро сковородки). Зрители, словно проснувшись, разбегались, ругали улан. Актеры же прыгали со сцены назад, в сторону реки. А несколько раз Витька и Цезарь видели, как актер вскидывал руки и словно прошибал собой близкое послезакатное небо. На миг в небе возникала пробоина — черный, заполненный звездами силуэт. Скорее всего, это был хитрый театральный эффект. Но может быть (почему бы и нет?), какой-то известный этим людям способ перехода. Или ухода?..