4 Политические дрязги викторианской Англии

Забавно потешить себе нервишки, почитывая хоррор: что-нибудь такое пугающее, с зомби, вампирами или какими-нибудь мистическими явлениями и совпадениями. Но настоящий ужас лежит вовсе не в области мистики, а скорее в пространстве обыденного. Что может быть ужаснее, чем ситуация, когда ты полностью беспомощна, а всё, что создавалось всю твою жизнь, оказывается с помощью лёгкого движения пера законника присвоено преступниками? Что может быть ужаснее, чем осознавать, что твоя жизнь находится под пристальным взглядом чьего-то недоброго разума, а твоё прошлое аккуратно подчищено и изменено, так что ты и не можешь осознать, где правда, а где ложь?

Если первый роман Пулмана о приключениях Салли Локхарт оказался пустой поделкой про приключения "не такой как все" героини, сродни любому янг-эдалт романчику, а второй выглядит футуристическим боевиком в стиле "Kingsman", то третья книга расслаивается на два пласта, объединённых социально-политической подоплекой.

С одной стороны мы читаем интересный разбор истории феминистической борьбы на примере жизни не одной только главной героини, но также и женщин окружающих ее - подруг, помощниц, служанок или других жительниц Лондона, а с другой...
С другой мы сталкиваемся со странным образчиком пропагандистского социалистического рассказа для детей. Помните рассказы из детства тех, кто застал еще Советский союз - те самые истории о юности дедушки Ленина, о героизме товарища Сталина и о бравом строительстве коммунизма? Здесь вы сможете поддаться славному чувству ностальгии и узнать историю формирования социалистического еврейского движения в Британии в бравурном стиле газетной передовицы.

Голдберг говорил на немецком. Этот ясный, твердый, выразительный голос; эти полные драматизма глаза, чуть искривленные в ухмылке губы; то, как он потихоньку сходил с кафедры, пока не оказался прямо перед аудиторией, продолжая говорить без своих записей, то, как он теперь говорил от самого сердца, словно пел, — все это заставило Билла почувствовать себя пленником этого голоса и этого человека, хотя он и не понимал, о чем тот говорит. В Голдберге уживались страсть и ирония, смелость и ум, презрение, издевка и ярость. В нем чувствовалась интеллектуальная сила. Чувствовалась надежда.

Однако к третьему тому наблюдать за главной героиней становится действительно интересно: повзрослев и превратившись из удивительной и необычной девочки в не менее удивительную и необычную женщину, Салли внезапно удалось стряхнуть блеск дешевенького шиммера подростковой героини и показаться во всей грубой реалистичности взрослой женщины. За одно только описание материнства можно простить и нелепость стреляющей из пистолета начитанной викторианской сиротки, и наивную романтичность потерявшей возлюбленного прерафаэлитской девы. Причем не думайте, что героиня становится банальной "яжматерью", напротив, трудности современной интеллектуальной, работающей женщины, растящей дочь, причем незаконно рожденную показаны с типичной для Пулмана натуральностью препарирующего лягушку биолога.

Дома с Харриет всегда играла Сара-Джейн, а Салли заглядывала в комнату, умильно улыбалась и снова возвращалась к своим делам. Джим водил ее дочку в сад охотиться за ирисками, которые сам заблаговременно там прятал; Вебстер соорудил для нее качели и катал Харриет по железной дороге, устроенной для передвижения камеры. А Салли лишь наблюдала со стороны и занималась более важными делами — читала финансовый журнал или советовала другим, как заработать деньги.
И вот теперь она не могла показать маленькому мальчику, как нужно играть.

И даже столкновение с ключевым противником рассматривается в постмодернистском ключе, словно надстройка над повествованием. Злодей - оказывается всего лишь тигром в колодце, пугалом на поле, карикатурой на настоящее зло, выписанной в стиле бульварного романа, а настоящее зло скрывается в бедности, жестокости, и в конечном счете - вернемся к политическому памфлету - в капитализме.

Я узнала еще кое-что и, думаю, должна быть благодарна вам за это. Я узнала, как выглядит зло. Оно не похоже на зловещего толстяка в инвалидном кресле, и у него нет национальности — китайской, русской или еще какой-нибудь. Оно вовсе не загадочно. Вы тоже не зло. Вы слишком карикатурны, чтобы быть злом, со своей мартышкой и планами, как научить мою дочь кормить вас с ложечки и вытирать салфеткой ваш отвратительный рот.

Это то, что заставляет человека напиваться и прикладывать раскаленную кочергу к спине собственного ребенка. Это то, что заставляет людей часами стоять в очереди у ворот дока в надежде получить работу, хотя рабочих мест всего-то не больше дюжины. Поэтому они дерутся, пытаясь пролезть вперед, а мастера смеются над ними и подстрекают на драки. Это зло. Оно заставляет престарелую пару, у которой ничего не осталось, кроме друг друга, расстаться и отправиться в работный дом, где каждый из них умрет в одиночестве. Это то, что заставляет брать ренту за комнаты в трущобах, но позволяет не ремонтировать канализацию, так что дети вынуждены ходить по колено в нечистотах… Не перебивайте. Ничего не говорите. Слушайте и запоминайте. Зло… Это то, что заставляет семью голодать. Недавно я слышала о семье из пятерых человек — отец, мать и трое детей, — они все умерли, так вот в их комнатушке не было ничего, вообще ничего,потому что они заложили каждую ложку, каждое полотенце и каждый стул. Работы они найти не могли и просто умерли с голода. А я, например, ни разу не голодала. И это мой город. То, о чем я рассказала, происходит в городе, где я живу. Это зло. А вы знаете, кто тому виной? Где затаилась эта опухоль, что уничтожает, пожирает и опустошает город? Дело не только в вас, несчастный вы человек. Дело и во мне тоже. Во мне и еще десяти тысячах жителей. Потому что мы владеем акциями той компании, которой принадлежат эти дома и которая не ремонтирует трубы. И мы получаем прибыль с доков, которые процветают, потому что не дают людям работы, а мы просто никогда об этом не задумывались. Все это время, что мы получали деньги, удачно покупая и продавая и опять покупая… мы не задумывались, что это за деньги. Мы не знали цену одному фунту. Одному шиллингу. Но теперь я знаю.

Несомненно, сюжет затягивает. Приключения Салли, пытающейся спасти себя и свое дитя - невероятно увлекательны. Но замешанные на истории еврейских переселенцев и притеснении бедняков капиталистами, они заметно теряют скорость и активность, а вместе с ними, и внимание читателя.