5 Белым снегом замело хижину в горах...

Наконец добралась я до Муми-тролля, его семьи и друзей. И хотя в аннотации стоит определение "детская", я смею утверждать: это отнюдь не для детей. Слишком велика глубина философского погружения.

Муми-тролль взглянул на куст жасмина — сплошное сплетение голых веток — и с ужасом подумал: «Жасмин умер. Весь мир умер, пока я спал. Этот мир принадлежит кому-то другому, кого я не знаю. Быть может, Морре. Он не создан для того, чтобы в нем жили муми-тролли».

Это и не сказка вовсе, а глубокое осмысление человека (или любого другого существа) в мире, где далеко не всегда тепло, весело, зеленеет трава, зреют вкусные яблоки и цветут цветы. Мир часто холоден. И в нем одиноко. В нем замерзают и умирают. Но всегда можно зажечь костер или свечу, чтобы согреться. Важно не быть одному. Когда кто-то рядом, когда "купальный халатик висит в шкафу", всегда легче бороться с Моррой

Прихлебывая из тарелки уху и глядя на угловой шкаф, Муми-тролль подумал о том, как приятно, оказывается, знать, что твой собственный старый купальный халатик висит в этом шкафу. И что среди всего нового и тревожного есть что-то надежное и привычное.

.

Да, эта история цикла не просто мрачновата. Она сознательно мрачная. Поскольку здесь все ясно и без обиняков: Зима и Морра - это Смерть. Мир умер. Но Господь милостив, и наступит Весна. И все оживет. Даже замерзший и похороненный Бельчонок. А вот здесь уже звучит у Янссон неизбежный христианский мотив: нет вечной смерти, как нет и вечной жизни. Все умирает, чтобы в определенное время воскреснуть. Похороны Бельчонка - это напрямую отзвук библейского сюжета о Положении во гроб.

Они завернули бельчонка в старую купальную шапочку и вышли на жгучий мороз.
Снег скрипел у них под ногами, а дыхание белым паром вырывалось изо рта. А нос так оледенел, что нельзя было даже его сморщить.
– Твердый здесь наст, – восхитилась малышка Мю и запрыгала по мерзлому берегу.
– Ты не можешь идти чуточку медленнее? – попросил Муми-тролль. – Это ведь все-таки похороны.
Он был вынужден делать маленькие-маленькие вдохи, чтобы не заглотнуть слишком много ледяного воздуха.
– А я и не знала, что у тебя есть брови! – с любопытством воскликнула малышка Мю. – Сейчас они совсем поседели! И ты еще больше сбит с толку, чем всегда.
– Это из-за мороза, – строго сказала Туу-тикки. – А теперь помолчи, потому что ни ты, ни я ничего не знаем о похоронах.

Хочу сказать, что Муми-тролль совершенно не похож ни на одного из привычных фентэзийно-литературных персонажей. Хотя, наверное, Туве Янссон, опираясь прежде всего на скандинавскую фольклорную традицию, взяла что-то и от Винни-Пуха, и от Карлсона. Но наиболее близок этот странный полу-дракончик, полу-бегемотик, да не покажется это странным, к нашему Ёжику в тумане. Здесь явно та же философская самоуглубленность, внутренний диалог, как бы с самим собой, но на самом деле направленный вовне, вечный спор с Кем-то-Кто-Ждет. Не важно, за туманом, в норке или у замерзшего пруда.

Если честно, я не знаю буду ли еще возвращаться к Муми-троллям... Оценку я поставила высокую, конечно, поскольку и стиль, и язык, и фантазия автора на самом высоком уровне. Но все же вернуться к этим сказкам что-то мешает. В общем, я еще буду посмотреть.