5

Эта книжечка вышла, стало быть, где-нибудь сидит же на белом свете и читатель ее.

Чтобы там ни случилось, Владислав Отрошенко может рассчитывать на меня. Для меня эта книга с несколькими циклами небольших рассказов - дружеский привет человека, который может проехать почти 200 км по течению Бренты, чтобы понять необъяснимую лживость Ходасевича, прочесть всего Овидия, чтобы открыть причину лживости человека, жившего 2000 лет назад, придумать, наконец, лживость Гоголя, становясь, таким образом, таким же лжецом. Это та по-человечески теплая солидарность, без филологической мертвечины, которая позволяет сказать заветное

Не расстраивайся, брат Александр Сергеевич, говно эта речка!

Когда мне попадается что-то подобное, я перестаю в глубине души сожалеть, что никогда не изобрету лекарство от рака и не создам самообучающуюся нейросеть. Неподдельный интерес к людям разных национальностей и эпох, которых объединяет единый дух, единый пинок божества "Авьякта Парвы", попытка понять заведомо пониманию не поддающееся - все это от смерти не спасет (от нее не спаслись даже избранники Мировой Воли), но сохранит остатки духа, который, хотелось бы надеяться, в читателях еще есть.
"Гоголиана" - вещь совершенно замечательная. Знаете, иногда говорят: "А это кто делать будет, Пушкин?" Это не относится, по сути, к когда-то жившему в Петербурге великому человеку, стрелявшемуся на дуэли 27 января 1837 года. Тут действует нечто совершенно другое - идея Пушкина, его эйдос, если хотите. То же самое произошло с Гоголем в "Гоголиане". У него беда с паспортом, особенные отношения с другими Гоголями, свой ад и свой рай. При этом Гоголь не теряет ничего в своей гоголевости, он, без сомнений, и с выдуманной перепиской есть автор "Мертвых душ" и "Выбранных мест из переписки с друзьями". Гоголь на семинаре профессора Воропаева, Гоголь в чем-то по-кортасаровски абсурдном цикле Отрошенко, Гоголь в ЖЗЛ, наконец, - проекции одной светлой идеи, которую в любом случае стоило бы выдумать.