5 ОТКРЫВАЙ СВОЮ ДУШУ…

Больше двадцати лет я отработал в крупнейших издательствах Москвы, разных видел авторов, от начинающих до классиков современной русской литературы. Но такого уникального случая, с которым столкнулся, читая этот роман, не встречал. Литературная работа Марии Панфиловны Сосновских началась только после выхода на пенсию. А до этого всю жизнь работала на мотоциклетном заводе заточником в городе Ирбите.
Первая книга задуманного цикла, «Переселенцы», сразу показала читателю, что Мария Сосновских — сложившийся, крупный писатель. Такое впечатление, что пока она работала на заводе, у неё в голове складывался этот роман почти дословно. Но так бывает с написанием стихов – полностью порой складываются в голове, потом за столом записываются. С романами так не бывает. Надо сидеть по много часов ежедневно и работать, работать, работать…
Тут произошло некое чудо. Когда у Марии Панфиловны появилась возможность сколько угодно сидеть за рабочим столом, она сразу стала писать профессионально.
Вторая книга цикла описывает жизнь русских переселенцев с Новгородчины в Зауралье с 1850 по 1935 годы.
Если в первом романе автор описывает далёкую историю, она могла про неё узнать из книг, из архивов, то в романе «Время полыни» много того, что Марии рассказывали очевидцы, и даже она сама, родившись в 1924 году, что-то видела, что-то помнит о первых годах советской власти, о раскулачивании, о голоде тех лет, о судьбах реальных людей. В этом особое достоинство второй книги. Это чувствуется — личное переживание автора за героев, которых она знала.
Если определять наиболее точно жанр второй книги, то это, пожалуй, ближе к мемуарам, но к очень хорошим мемуарам, очень подробным, несколько беллетризованным для более объёмного воспроизведения картин жизни.
И этим книга особенно ценна. Она становится своеобразной энциклопедией крестьянской жизни той переломной эпохи. Энциклопедия именно в картинах, в лицах, в судьбах. Читая книгу, ты понимаешь, что здесь прежде всего правдивое изложение, объективное, без писательского приукрашивания или, наоборот, принижения и очернения. Сама интонация повествования — очень спокойная и уверенная, настраивает читателя на веру в каждое писательское слово. Этому способствует и большое количество таких деталей в описаниях той давней жизни и вообще деревенской жизни, которые может знать только человек, живший среди них, видевший воочию и понимающий их смысл.
В книге очень много всего познавательного. Например, нам трудно себе представить, как жили до революции русские крестьянские семьи, в которых было пятнадцать и больше детей. А прочитаешь главу «Семья Виссариона», и всё это становится зримо, понятно, всё это изнутри видишь. И дальше следишь за этой семьёй.
Из этой книги узнаёшь доподлинно, как тогда любили, женились, венчались, в армию на двадцать пять лет уходили — замечательная глава «Четыре Георгия» — как в Бога верили, как на деревне к книгам относились («Ученье – свет»), как встретили весть о войне 1914 года… А потом пойдут рассказы, как стали в народ проникать революционные идеи, пришла революция и сколько она горя потом принесла людям… И как сам народ изменился… Как стали распадаться семьи («У нас типеря в деревне мода пошла от мужей уходить. И без венца многие жить стали. Страмота, не жисть!»).
Как пронзительно описано возвращение на родину из советской тюрьмы репрессированного Петра Ивановича Прядеина. Писательница была очевидцем последнего года его жизни.
В книге этой много смертей, детских и взрослых, много тяжёлых крестьянских трудов, много душевных переживаний людей… Понимаешь, что да, жизнь прожить — не поле перейти.
Когда-то я написал такое стихотворение:

Русь, Россия, Советы — названья
Изменялись, менялись черты.
Но всегда оставалось страданье.
Открывай свою душу и ты.

Открывай — и тебе уже больно.
Больно, больно, а ты потерпи.
Это к родине путь не окольный,
А прямой — и его полюби.

Так вот, в этой книге душу свою Мария Сосновских открыла нараспашку для принятия всех бед, которые обрушивались на её родных и близких, на её земляков. Поэтому так зримо в книге всё происходит, так неравнодушно. Описывает она, допустим, гибель сына Сусанны Андрея. Описывает так, как будто это на её глазах произошло. Так пронзительно.
А Сусанна — это Сусанна Ивановна Пономарёва, бабушка писательницы.
Книга сильна вот этим — родственным чувством. Ведь Сосновских описывает род свой.
Хочется пошутить, что с того света её родные помогали ей писать книгу. Помогали ей писать правду.
Этой книге очень веришь.
Заканчивает эту вторую книгу своего цикла «Морок» Мария Сосновских описанием утра после грозы: «Черёмуха и кустик сирени в палисаднике, промытые дождём, так и сверкали на солнце. — Благодать-то какая! Господи, слава Тебе! — Клеопатра Кирилловна смотрит в окно, крестится и улыбается. — Хорошо жить на земле!
Так и в жизни человеческой бывает и гроза, бывают и светлые деньки…»
А до этого Клеопатра Кирилловна только что принимала роды. Родилась девочка Мария. Мария, которая потом и станет Марией Сосновских, писателем. Но до этого сколько поколений в роду сменилось, сколько всего было людьми пережито… Тайна жизни в том, что «бывают светлые деньки», и они перевешивают всё трудное и горькое.

Первый секретарь правления Союза писателей России Геннадий Иванов