4

Сам сюжет взят из опыта самого Хэмингуэя, у всех главных персонажей есть реальные прототипы. И рассказывается в романе про максимально странные человеческие взаимоотношения. Главный герой, Джейк, после войны получил травму, которая мешает ему выстроить не только платонические отношения с женщиной. При этом у него есть давняя связь с Брет, она же леди Эшли, которую он сильно любил и любит до сих пор, и которая утверждает, что тоже его любит. Но они, естественно, не вместе: она была замужем, собирается замуж, параллельно собирает новых любовников и поклонников, воплощая новую сексуальную свободу 1920-х гг, и во всей этой насыщенной жизни роковой женщины ей "помогает" Джейк. Весело, в общем. И сразу уточню, что даже с допущением, что все люди разные, что существует множество возможных вариантов немоногамных по согласию сторон отношений, конкретно в этой истории у Хэмингуэя никого в этих отношениях с полной уверенностью счастливым назвать не получается.

Эффект от происходящего подогревается разнузданной, запойной атмосферой фиесты, которую посещают герои (Хемингуэй сам очень любил корриду, рыбалку и пить много алкоголя, всем этим и занимается Джейк, который, кстати, ещё и журналист, так что прямо весь пошëл в своего творца). Вся компания - Джейк, его друг, Брет, еë жених + еë чересчур навязчивый поклонник - проводят несколько дней в Памплоне, когда весь город посвящает себя корриде, когда всë внимание сосредоточено на боях быков, на искусстве матадоров, когда в зрителях бушуют первобытные, неокультуренные ещё желания, когда обнажается их изначальная природа; когда они как будто сами встают перед лицом опасности. Так что и для героев фиеста естественным образом приводит к некой кульминации их взаимоотношений, когда поспешные решения и неуëмные страсти могут изменить всë в один момент.

Одним из рабочих подзаголовков романа было "Потерянное поколение" - термин, взятый Хемингуэем у Гертруды Стайн и популяризованный им. С помощью этого образа обозначали состояние людей, которые стали участниками Первой мировой войны, едва достигнув восемнадцатилетия, нередко ещё даже не окончивших школу и рано начавших убивать. После войны они часто не могли адаптироваться к мирной жизни: спивались, сходили с ума, кончали жизнь самоубийством. Они потеряли все возможные смыслы, приписываемые жизни, и потому потерялись сами. И в "Фиесте" Джейка - представителя этого самого поколения - способны хоть как-то расшевелить только такие сильные эмоции (коррида, где матадор рискует своей жизнью, постоянно заигрывая с быком, то завлекая, то отпуская его; женщина, которая держит тебя будто на привязи, не отпуская совсем, но и не приближая, как хотелось бы). И, что хуже всего, совсем непонятно, как с этим быть дальше, можно ли как-то перепрожить и усвоить опыт войны, чтобы быть способным жить полноценной жизнью, вернуть себе связь с миром. Или же эта поломанность и потерянность будет с героем навсегда?

Для Хемингуэя как представителя американской литературы XX века (установки протестантской этики, опыт ПМВ) характерно то, что отрицается наличие "человеческих" смыслов: то есть те смыслы, которые обычно человек приписывает своей жизни, ценности, которыми он еë наделяет (достижения, успех, благо общества, прогресс цивилизации и прочее), - искуственны, ложны, это лишь попытки преодолеть своë одиночество, заговорить пустоту, обманным путëм связать себя с бессмысленным миром. Человек одинок и обречëн быть заброшенным. Но он может проявить мужество: посмотреть на реальность и признать, что да, она лишена каких-либо смыслов, но, тем не менее, я буду жить в этой реальности. И не стану прибегать к иллюзиям.

Иллюстрацией открытия этой бессмысленности и проявлением этого мужества (или состояния на пороге к нему) и является "Фиеста. И восходит солнце"

Коротко: Сам текст романа берëтся не легко: абзацы тематически друг с другом могут быть не связаны, иногда в повествовании вообще будто отсутствуют причинно-следственные связи. Но эта намеренно созданная антихудожественность лишь подчеркивает абсурдность происходящего, демонстрируя отсутствие связей между вещами и явлениями, оголяя потерянность этого (или не только этого) поколения.