5 "...В страсти, раскаленной добела...."

Наверное, так можно было бы озаглавить любую из новелл Стефана Цаейга. Но в этой он превзошел самое себя. И хотя название вроде бы как настраивает на лирический лад, но речь в данном случае идет совершенно о другом, а именно о демоне страсти, захватывающем как женщин, так и мужчин. И отнюдь не только на фронте любовном и плотском.
Страсть и упоение ею - один из семи страшных грехов. Если не самый страшный, потому что страсть объединяет в одно целое и остальные шесть грехов. Она властвует над ними и командует, побуждая людей совершать поступки, противоречащие всем здравым смыслам вместе взятым.
Признаться честно, женщины в этой новелле выглядят...как бы так выразиться помягче.. Ну, совсем совсем неумными. И если вы попытаетесь искать логику в их поступках, то понапрасну потратите свое время. Потому что в новелле живут и действуют настоящие Женщины. И логика в данном случае ползет, побитая, в угол, и там рыдает от отчаяния. Здесь есть от чего рыдать, потому что рассказанные истории даже у самого закоренелого циника могут вызвать по меньшей мере удивление. Приверженцев же морали, зачастую скрывающих под мантией благочестия отчаянную зависть, новеллы Цвейга могут вогнать в когнитивный диссонанс. Я и сама, читая и перечитывая, думала: "А разве я частенько не вела себя подобным же образом?" Ну, конечно, вот таких прыжков с обрыва в омут у меня не было, но было что-то весьма близкое.
Мне иногда казалось, что эту новеллу писал не величайший мастер прозы, а живописец или скорее кинооператор или кинорежиссер.

Но самое замечательное в этом зрелище – это руки, множество светлых, движущихся, ждущих рук вокруг зеленого стола; руки, выползающие из берлог-рукавов, каждая как хищный зверь, готовый к прыжку, каждая другого цвета и формы, одни голые, другие окованные колодами и звенящими браслетами, одни покрытые волосами, как дикие звери, другие вялые, как тело в ванне, но все напряженные, трепещущие от страшного нетерпения.

Все можно узнать по этим рукам, по тому, как они ждут, хватают и отдают. Жадный – скрючив пальцы, мот – свободным жестом, расчетливый – спокойно, отчаявшийся – с дрожью в суставах. Сотни характеров моментально выдают себя тем, как люди берут деньги: то согнутыми руками, то нервно сведенными, то утомленными, когда усталые ладони во время игры безучастно лежат на столе. Часто говорят, что человек выдает себя в игре. Я скажу, что еще больше выдает его в игре его собственная рука, потому что все или почти все игроки умеют владеть своим лицом. Они сгоняют морщины у рта, сжимают зубы, чтобы скрыть волнение, не позволяют глазам выдавать тревогу, укрощают дрожащие мускулы лица и придают ему фальшивое выражение якобы благородного равнодушия. Но именно потому, что их внимание всегда сосредоточено на том, чтобы подчинить себе лицо, они забывают о руках, забывают о том, что есть люди, которые наблюдают за этими руками и по ним отгадывают все – жадность, упрямство, нервность, равнодушие, усталость. Ибо неминуемо приходит минута, которая выводит эти напряженные или, казалось бы, сонные пальцы из их деланного спокойствия. В тот короткий миг, когда шарик рулетки падает в ячейку и называют число, в эту секунду эта сотня или даже сотни рук невольно производят свое особое, совсем индивидуальное, глубоко инстинктивное движение

Здесь, конечно, следует отдать должное мастерам советского еще перевода. Но в любом случае писатель предоставил им материал самого высокого качества.
Читать/не читать. Конечно читать! как девушкам, обдумывающим житье, так и зрелым матронам. Чтоб тряхнуть стариной.