4.5 Серость, которая остается в сердце

Это совершенно потрясающая книга. Невероятной силы писательское умение и оглушающее послевкусие. Точно не забудется и не отпустит. А меня предупреждала подруга, чьему вкусу и мнению я доверяю. Что это тяжелый роман, который бесконечно скучно читается, но финал будет такой, что вывернет наизнанку. Но я читала-читала и не верила, что эта "тягомотина" может что-то дать мне такое, что останется на всю жизнь. Но она дала. У меня мало есть таких произведений в жизни, которые бьют не в сознание, а в сердце. Потому, что это про меня.

Но про себя я не буду. Это слишком личное. Поэтому про то, почему Памук велик. И почему он – один из любимых моих авторов. Помните эту банальную уже цитату про женщину, которая "врезается в память"? Что-то там про одежду и прочее. Вот Памук – он такой. Ты не можешь разобрать его на составляющие. Вычленить ингредиенты его коктейля, чтобы сказать: вот у него такие персонажи живые, а еще хороший описательный язык, а еще вот то и вот это.

Нет. Почти каждый его роман для меня – как унылый серый дождь. Как южная зима (в моем детстве в Тбилиси, и, наверное, почти по всей Турции) – серая, ветренная, без капли романтики, даже суровой. Ты смотришь в окно и ничего уже не ждешь. И даже нет этого желания "плед и какао", потому, что не зима же на самом деле. А так, нечто безликое. Течет и течет. Скатывается каплями со стекла. Качается черными ветками пустых деревьев. И совершенно нет ощущения, что это может закончиться чем-то ярким и запоминающимся.

Но потом происходит волшебство. То самое волшебство, за которое дают Нобелевские премии и твое имя золотыми буквами пишется в сердцах миллионов и останется там на десятилетия. Я называю это волшебством, потому, что совершенно не могу дать разумное объяснение такому воздействию. Тут же дело не просто в эффектном финале. А в том, что развязка истории дает всем тем кажущимся скучными и серыми страницам цвета, краски. Смыслы. И ты понимаешь, что не зря потратил неделю или больше на эту книгу. Что каждая скучная и унылая страница описания превращается в важнейший мазок на грандиозном полотне. Так было не только с "Музеем". То же произошло в "Доме тишины". В великой для меня "Новой жизни". Это я смотрела в окно и видела только тоскливую серость. А потом приходит Моне и пишет "Бульвар Капуцинок". Поэтому я обыватель, а они – великие. Хорошо, что у меня есть хотя бы возможность чувствовать такое волшебство со стороны. Уже это – радость!

С.R.
Оказывается обложка с этой фотографией – основная для всех изданий романа. Она подходит лишь малой части этого грандиозного романа. Но подходит хорошо.
И боже, как жаль, что я сначала побывала в Стамбуле, а потом прочла роман. И узнала, что музей реален!